Теплый, шершавый хобот ткнулся ему в ладонь, ощупал голову. Мазайка стоял неподвижно. Кирья напряглась, но тоже не шевельнулась.
Старый мохряк исподлобья поглядел на мальчика.
– Айхо говорит, что ты такой же человек, как мы. Вот не ожидал!
– Как вы с ним понимаете друг друга? – спросил Мазайка. – Вы смотрите одними глазами?
Людоед одобрительно крякнул.
– Из твоих глаз исходит невидимое пламя, хоть ты об этом и не знаешь. Выпусти его. Оно не знает преград. Подумай о чем-нибудь и пошли образ в сердце Айхо – он увидит.
– Что они любят? Какое лакомство?
– Ваши желтые сладкие земляные плоды им очень понравилась.
Мазайка представил себе горшок с репой и уставился в полускрытые шерстью глаза мамонта. Несколько мгновений он смотрел не мигая, пока не покраснел от натуги.
– Ты не так делаешь. Сперва постарайся увидеть его – не глазами, а сердцем. Почувствуй, что и он тебя видит. А уж потом посылай ему сладкие плоды…
– Не получается, – протирая уставшие глаза, огорченно сказал волчий пастух.
– Да на самом деле ты уже умеешь! Как ты звал из лесу свою стаю?
– С помощью манка. – Мазайка показал дудочку.
– Наверняка ты мог бы призывать их и без него.
«Какая удивительная мысль, – подумал Мазайка. – А в самом деле! Может, дудочка ничего не значит? Пришли бы волки, если бы в нее подула Кирья или, скажем, Учай?» Ему почему-то казалось, что все равно нет…
От мыслей его отвлек громкий окрик. Мохначка встрепенулась.
– Как удачно, что вы не спите, – раздался голос рыжего жреца. – Привет тебе, Айха!
– Хаста, спроси лохматых, ради Солнца, не видали они царевича? – обратился к нему бородатый ловчий.
Жрец перевел вопрос. Мохряки замотали головами.
– Плохо дело. Ну, пошли в лес. – Ловчий поглядел на восток. – Скоро начнет светать. Накх уже ушел к охотничьему святилищу…
Хаста вздохнул и уселся на землю у костра.
– Впервые в жизни я готов пожалеть Ширама, – проговорил он. – Если царевич не найдется, ему придется перерезать себе горло, и это еще лучшее, на что он может рассчитывать…
– Ты не пойдешь с нами его искать? – спросил охотник.
– Я разве вижу в темноте? Или могу найти след по запаху? Нет уж – вы следопыты, вы и ищите. А я о вас помолюсь, когда взойдет солнце.
Когда охотники скрылись во тьме, Мазайка осмыслил то, что они сказали, и вдруг воскликнул:
– Дядьки!
– Что? – удивленно взглянул на него Хаста.
– Царевич пошел к Дому Хирвы?
– Мы так думаем…
– У них же там, в старице, норы!
Хаста смотрел на него, не понимая. Мазайка схватился за манок и вскочил на ноги.
– Скорее в лес! Надо отозвать их до того, как они найдут царевича!
Аюр легко и быстро шагал среди сосен. Несмотря на то что до рассвета было еще далеко, идти было несложно – сияла луна, выхватывая из темноты стволы деревьев, а подлесок тут почти не рос. Терпкий напиток, который подсунул ему на пиру Хаста, взбодрил царевича до такой степени, что уснуть оказалось совершенно невозможно. Аюр долго крутился на ложе, поневоле слушая болтовню охотников. Упоминание о лесном храме неприятно укололо его, как и смешки ловчих. Но он бы и не подумал вылезать из теплой постели, если бы не мысль о шкурах и черепах чудовищ, которые, по словам Толмая, якобы хранятся в том святилище. Перед Аюром вновь встало то видение, которое он всю дорогу неосознанно отгонял от себя, – ужасный, неестественного вида зверь, бредущий через лес… Кто это был? Чего ждать от него? Как его убивать? Может, охотничье святилище даст ответ?
Вначале все складывалось вполне удачно. Шатер царевич прорезал у самого днища, так что со стороны, пожалуй, и не заметишь. Выскользнул змеей, прокрался к частоколу. Жезлоносцы беспечно спали, отлично понимая, что никому в голову не придет, рискуя сломать шею, взбираться на частокол. Да и кто осмелится? Всякий уже знает – стрелы ариев бьют без промаха! Ухмыльнувшись, Аюр смотал с пояса веревку с множеством узлов, завязанных на ладонь друг от друга. Он присмотрел ее в тюке с оружием у Ширама. Накх пользовался такой штукой и чтобы взобраться на дерево или стену, и чтобы метать вдаль камень; упоминал также, что она хороша при допросах, но как пользоваться – не объяснил.
Подобравшись вплотную к кольям, Аюр ловко накинул петлю на один из зубцов, перелетел через тын и очень скоро уже шагал по ночному лесу. Сперва он на всякий случай крался с луком в руках, прислушиваясь к каждому шороху, но потом ему надоело, он убрал лук в налуч и двинулся дальше налегке. Так он и шагал, с удовольствием вдыхая ночной воздух и размышляя о грядущей охоте, пока не сорвался прямо в овраг. И как он проглядел его? Шел себе, раздвигая ветки, – и вдруг земли под ногами не оказалось! Одна удача – не убился. Хотя руки, ноги и спина теперь болели, как никогда раньше.
Сердито бормоча под нос проклятия, Аюр собрал выпавшие из колчана стрелы и остановился, глядя на тонкий ручеек, едва прибивающий себе дорогу сквозь илистую грязь старого русла. Лихая затея в этот миг совсем ему разонравилась. Он вымок насквозь, перепачкал одежду и чувствовал себя скверно. Что теперь – идти дальше или, может, вернуться? Аюру живо представилось лицо Ширама. Тот, конечно, будет недоволен. Ну и что? Пусть себе злится. Он, Аюр, – не малое дитя, хоть и не убил до сих пор своего Великого Зверя! В конце концов, он вполне готов его убить. Рука не дрогнет спустить тетиву. А этот Толмай… Может, и впрямь он поспешил назначить сладкоречивого вождя наместником? Этак будто ненамеренно, промеж иным, назвать его, наследника престола Аратты, мальчишкой, которому запрещено даже входить в какой-то дикарский храм! Кто смеет запрещать ему? Какой-то вождь ингри? Или, может, он полагает, что Аюр испугается духов убитых дикарями зверей? Он – сын живого божества, прямой потомок бога Солнца! Нет, бояться следует им, а не ему. Если в капище в самом деле хранятся черепа и шкуры невиданных чудовищ, то он желает их видеть. А раз желает – так тому и быть!
Аюр набрал в грудь побольше воздуха, глубоко вздохнул и побрел прямо по чавкающей грязи вверх по течению ручья. Именно там, по рассказам охотников, «на каменном яйце» стояло охотничье капище. Быстро идти не получалось, ноги тонули в вязкой глине.
«Ничего-ничего, – утешал себя Аюр. – Я все равно дойду. Посмотрю на чудовищ и вернусь. То-то жезлоносцы забегают, когда обнаружат, что меня нет в шатре!»
Но отчего-то эти мысли не бодрили юношу. Видно, действие зелья Хасты уже проходило – с таким трудом царевичу давался каждый новый шаг.
Время шло; вот уже и небо начало понемногу бледнеть. Наконец скала, и впрямь похожая на гигантское скособоченное каменное яйцо, застрявшее в прежнем русле Вержи, темным пятном нависла впереди, застилая еле брезжущий свет. Аюр, измотанный тяжелым походом, заторопился, стараясь не потерять в грязи сапоги. До скалы оставалось совсем немного – шагов, быть может, двадцать. По обе стороны каменной глыбы стекали ленивые струи холодных как лед ручьев. Опираясь на длинную палку – выломанный ствол молодого деревца, – царевич пробирался вперед, высматривая место, где бы выбраться из старого русла. Местный лесной бог явно не позаботился подготовить для него удобный подъем.
