– Много ли мозгов нужно, чтобы читать мысли ребенка?
– Я не ребенок! – крикнула Катя. – Я охотник. Не хуже, чем был папа.
«Потому что ты кричишь, когда не можешь доказать правду», – подумала она.
Мормара вдруг расхохотался.
– Папа? – он покачал головой. – Ты ведь ничего не знаешь о папе? – он взглянул на Катю еще раз и, словно потеряв интерес, вернулся к кинжалу. Положил его на ладонь. – Хороший баланс. Рукоять и лезвие идеально уравновешивают друг друга. Значит, ведьмы сказали тебе, что это твой шанс убить меня?
«Единственный», – подумала Катя. Но вслух ничего не сказала.
Она почти бездумно шагнула вперед и услышала щелчок. И почувствовала, как последние капли надежды – крошечные капли, которые еще оставались где-то внутри, – испарились. Мормара расколол кинжал на две части. Черную обсидиановую рукоять он заткнул за пояс брюк, а лезвие – странное, с причудливым блеском – взвесил в руке.
– Значит, ты думала, что сможешь убить меня этим? – лезвие отлетело в сторону и со звоном ударилось о пол.
Пиф-паф, он застрелил меня, – продолжала играть музыка, – пиф-паф, я упала на землю…
Катя встряхнула головой.
– Где теперь твой шанс?
Пиф-паф, этот ужасный звук.
Пиф-паф, мой малыш застрелил меня.
* * *
Гоша с опаской смотрел на то, что происходило вокруг «Поплавка». Кажется, у зомби появились мозги. Одурманенные собирались кольцом, закрывали все подходы к «Поплавку», щелкали зубами и никуда не уходили. Имитация стрельбы больше не помогала. И полиция не торопилась искать другие решения.
– Давай же, – подумал он, глядя на купол торгового центра, – давай.
Катя врезалась в стену.
Если бы ей давали тысячу каждый раз, когда она пропускала удар, она, наверное, могла бы уже съехать от мамы и купить квартиру.
Она вся съежилась внутри. «Прекрати! – сказала она себе тоном Хору. – Ныть будешь потом». Катя заставила себя думать, хотя в ушах звенело, а глаза застилал пот.
В какой момент Мормара превратился в кляксу, которую ей показывала на картинке Мариам? В точно такую же, только намного-намного больше. Просто когда Катя в очередной раз приходила в себя после удара, она подняла голову и увидела не человека в черном костюме, а монстра. Сам костюм и все, что было на Мормаре, валялось где-то на полу.
Монстр был таким большим, что его спина упиралась в эскалатор. Лапы беспорядочно двигались, при прикосновениях они обжигали кожу, как щупальца медуз. И это не считая огромных когтей на концах. Драться с ним – все равно что противостоять помеси осьминога и мясорубки.
Мормара выбрался из-под эскалатора на открытую площадку. Катя отскочила от очередного удара и заставила себя сосредоточиться. Сколько у него лап? Голова кружилась, и Катя почему-то начала считать голосом графа фон Знака из повторов «Улицы Сезам».
Одна лапа.
Ха-ха-ха…
Две лапы
Ха-ха-ха…
Пять, шесть… десять.
Если у нее не двоилось в глазах, лап было десять. Если двоилось – пять, что тоже сомнительная удача.
Катя рванула под эскалатор. Здесь ему будет труднее развернуться, и она сможет укрыться, как в пещере. Она забилась в угол, уткнулась в металл затылком и позволила себе пару секунд передышки. Глаза заливал пот. Сколько еще она продержится?
Она услышала, как над ней заскрежетал металл: лапа Марморы уцепилась за ступеньку и потянула. Катя не видела, но слышала и отчетливо представляла: коготь тянет, и металл поддается, как тонкая бумага…
Она огляделась в поисках нового укрытия. Но его не было. Только сломанные скамьи, битые витрины, мертвая женщина, рядом с ней разодранный костюм Мара, блестит что-то черное… Катя усмехнулась, и вдруг в голове промелькнула дикая, почти безумная мысль.
Слова Хору из далекого прошлого.
«Лезвие не главная часть ножа». Тогда она восприняла это как очередной бесполезный урок. Но…
Лапища монстра прорвала металл и потянулась к ней. Катя выскочила из своего укрытия и отпрыгнула так резко, что потеряла равновесие и упала, ударившись об пол локтем.
Может быть… но разве это не тот случай, когда надо ловить любую возможность?
Она увернулась от очередного удара и схватилась за рукоять. В памяти всплыло полузабытое чувство, испытанное когда-то во сне. Чей-то тихий спокойный голос сказал: ты забудешь, что произошло, но запомнишь ощущения.
Ощущения.
Будто холодная нить вытекает из рукояти, проникает под кожу и сшивает ее по кусочкам. Будто эта нить держит ее и не дает распасться.
Распасться из-за чего?
И новое воспоминание. Катя вспомнила, как прикоснулась в «Поплавке» к черной силе. Чувство тогда было такое…
… словно она распадается.
Мозаика складывалась – детали идеально подходили друг другу.
Это могло сработать…
Лапа ударила слева.
Катя заставила себя встать на ноги.
«Пожалуйста, пожалуйста, пусть это сработает». Она закрыла глаза, коснулась черной силы и исчезла.
Лапы Мормары прижались к его телу, он все уменьшался и уменьшался, пока снова не принял человеческий облик. Черные лапы превратились в руки, тело облачилось в костюм. Мар поправил сбитый на бок галстук и усмехнулся.
– Ну, наконец-то, – пробормотал он, – неужели нельзя было догадаться сразу?
* * *
– Мы принесли! Принесли! – Мариам вцепилась в куртку Гоши. – Было так трудно! Это было так… – она тяжело дышала, запыхавшись, – было так… захватывающе!
Она трясла картонной коробкой.
– Вот. Здесь то, что нам нужно. Это может сработать.
Гоша попытался обнять ее, но Мариам отстранилась.
– Нет, нет! – замотала она головой. – Помнешь.
Вятский выхватил коробку, сорвал крышку и достал стеклянную банку из-под кофе. Банка была заполнена зеленой жидкостью.
– Приходилось использовать подручные средства, – виновато объяснила Мариам, – но это должно сработать! На мышах работало, – добавила она, – достаточно совсем немного зелья. Но они должны его выпить.
Вятский потряс банку, как будто от этого могло произойти что-то важное.
– Вряд ли желание пить входит в их зомби-программу, – пробормотал Гоша. Он притянул Мариам к себе и сжал ее руку.
Вятский оглянулся на толпу.
– Уверена, что сработает?
– Абсолютно не уверена, – призналась Мариам.
– Ах, да чтоб тебя! – взорвался он, тряхнул головой, отчего шапка чуть не слетела.
