– Секунду, секунду, – шептала она одними губами, – что там было? Что-то… Ох, мама! Почему ты вечно забиваешь мне голову?!
– Не хочу торопить, но… – Гоша указал на треснувшую швабру. – Может, пора переквалифицироваться в черного мага? Наложила бы на них небольшое заклятие…
– Для этого нужно приносить человеческую жертву, – Мариам закрыла глаза, – Арма… Арма… Мика? Арма Мика!
Символ на бумаге вспыхнул красным, и Мариам тут же прицепила его к двери.
– Отлично! – выкрикнула она. – Я сделала щит! Я сделала щит!
Теперь дверь ударялась о невидимый барьер, который вспыхивал красным.
Гоша выдохнул и сполз по стене. Плечо ныло невыносимо. Она склонилась над ним.
– Ты в порядке? Болит?
– Спрашиваешь? – Гоша сморщился. – Ты говоришь с парнем, у которого самая страшная травма – палец, порезанный бумагой. Я и сейчас вспоминаю этот день с ужасом. Слушай, а он так и должен? – Гоша кивнул на барьер, который при каждом ударе покрывался трещинами.
Мариам закрыла глаза.
– Так и знала, что у меня не получится, – она закусила губу. – Защита скоро перестанет работать. И что будем тогда делать?
Гоша посмотрел на склонившееся к нему взволнованное лицо Мариам. Ничего, – подумал он. Если Катя не успеет вовремя, – а она не успеет, – эти сумасшедшие сломают дверь. Может быть, им с Мариам удастся вырваться и убежать. Но это будет так же трудно, как спасаться от бешеных собак. Может, даже труднее.
Так что да, вполне возможно, они умрут.
И… почему бы и не попробовать? – подумал Гоша.
Он приподнялся и поцеловал Мариам.
Она не реагировала несколько секунд. Потом отстранилась, лицо покрылось ярким румянцем.
– Ш… что ты делаешь? – Мариам широко открыла рот, хватая воздух.
Гоша пожал здоровым плечом.
– Я подумал, что это не худшая идея. Неизвестно, что случится через пару мгновений. – Он кивнул на швабру, которая почти сломалась.
– Но это же неправильно! – едва справляясь с одышкой, воскликнула Мариам. Она испуганно посмотрела на Гошу. – Ты правда думаешь, что мы можем умереть?
– Не то чтобы я этого хотел, но я трезво оцениваю свои шансы против трех невменяемых психов.
– И ты правда думаешь, что это нормально – целоваться, если ты вот-вот умрешь?
– Честно говоря, мне вообще происходящее не кажется нормальным.
Мариам покачала головой, задумавшись.
– Наверное, ты прав, – она поджала губы, – да какого черта? Давай! – И она снова подалась вперед.
* * *
Швабра крякнула и переломилась. Дверь приоткрылась, в щель протиснулась рука с длинными бирюзовыми ногтями, рыжие волосы, голова, плечо…
Еще удар. Дверь с грохотом распахнулась, и все трое влетели внутрь.
Гоша отступил на шаг, Мариам выглядывала из-за его спины.
Катя с разбега навалилась на рыжую. Она ткнула нож ей между лопаток.
– Чувствуешь?
Проблема заключалась в том, что нож был обмотан тряпкой и девушка вряд ли чувствовала его.
Она повернулась, клацая зубами. Ее дружки навалились на Катю, и все ее старания потеряли смысл. Все превратилось в мешанину из толчков, укусов, ударов, царапин, боли, стонов, мешающих дышать запаха пота и табака…
Гоша и Мариам переглянулись. Гоша подскочил к дерущимся, схватил одного из парней и, напрягая последние силы, вытащил его из кучи. Вдвоем с Мариам они оттолкнули парня к стене и прижали.
Отбиваться от двух было легче. По крайней мере Кате удалось оторвать от себя руки обезумевшей девчонки. Напрягаясь из последних сил, Катя перевалила ее на бок и освободила немного пространства для маневра. В ту же секунду мужчина с залысинами впился зубами в ее плечо.
Катя закричала. Из-за боли она потеряла контроль над ситуацией, а когда очнулась, мужчины уже не было. Он лежал в нескольких метрах от нее, и над ним нависал Вятский. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы достать пистолет. Дуло уставилось противнику в нос.
– Еще одно движение, и я выстрелю, – сказал он, – ты меня понимаешь?
Мужчина кивнул.
Катя воспользовалась моментом, чтобы сбросить рыжую. Она приставила нож к ее горлу и дождалась, пока взгляд девушки станет осмысленным.
– Я уберу нож, и ты уйдешь отсюда, поняла?
Девушка кивнула.
– И ты никому не расскажешь, что здесь происходило! – добавил Вятский. – Даже Лизе.
Дождавшись кивка, Катя опустила оружие. Девушка, едва не падая от бессилия, заковыляла к выходу. Забыла даже о своих друзьях.
Остался тот, которого прижимали Мариам и Гоша. У них не было ни ножа, ни пистолета, чтобы шокировать противника. Поэтому мужчина оставался неадекватным. Катя приставила кинжал к его шее.
Парень замер, через минуту в глазах заблестели слезы.
– Я не хотел, – прошептал он, – клянусь, я не хотел.
Катя отступила, всем видом показывая, что больше не хочет его видеть. Никого из них. Она была вся в царапинах, ссадинах и укусах, пропахла чужим потом и сигаретным дымом. Хотелось вернуться домой, встать под душ и смыть с себя все это.
Вот только смывать придется очень и очень долго.
– Уходите, – сказала она.
Вятский убрал пистолет в рюкзак, только когда все ушли.
– Кажется, сегодня я потерял половину клиентуры. – Он махнул в сторону лестницы. – Эти расскажут остальным, и начнется.
Катя осмотрела ноющее плечо – на вид ничего страшного.
– По крайней мере все уже позади.
– Хм… ну да, – протянул он виновато, – есть еще кое-что. Много, – поправился Вятский, – целый пакет вообще-то.
Он устало потер лицо руками, и Катя невольно повторила его жест.
– Надеюсь, ты закопаешь это или отправишь куда-нибудь в космос.
– Я бы с удовольствием, котик, но эта дрянь не у меня.
Катя уставилась на него.
– То есть? Умоляю, скажи, что она у Кравцова, и завтра ты ее заберешь.
Вятский рассказал все, что знал. Катя слушала молча. Она смотрела на Вятского, видела, как он говорит, как шевелятся его губы, складываясь в слова, как меняются интонации и брови то сходятся к переносице, то поднимаются…
Она смотрела на него, и в ней закипало незнакомое чувство. Новая, колючая и тянущая где-то внизу живота ярость.
– Какая чудесная новость, – пробормотала она наконец, – кажется, где-то я это уже видела. Кажется, там играл Киллиан Мерфи, и кончилось все не очень хорошо.
– Эй, – Вятский поднял руки, – не я сделал этот наркотик.
