Катя зажмурилась. Ей нужно сосредоточиться.
Рык заставил ее обернуться.
И она увидела.
Перед ней стоял Кравцов. Только это был уже совсем не Кравцов. От него осталось мало человеческого: горбатая спина, хищный оскал и взгляд разъяренного зверя. По этому взгляду было сразу понятно: говорить «привет» не лучшая идея.
Катя отступила на шаг. Кравцов сделал шаг на нее. Медленно, будто перед прыжком. Она чувствовала его напряжение: так кошки едва-едва движутся, чтобы потом броситься на добычу.
Вот кем она была для него. Добычей.
Катя медленно стянула рюкзак – сражаться с грузом за плечами не лучший вариант, – медленно поставила его на землю и медленно отступила на шаг. Она поймала взгляд Кравцова и вздрогнула: в глазах не осталось ничего, кроме бешенства.
Миг – и он толкает ее в грудь. Она падает на пол, рукой ударяется об острый угол салфетницы. Боль такая, что искры сыплются из глаз.
Катя со стоном увернулась от удара. Боль в руке еще тянула, но через пару секунд уступила боли в груди. «По крайней мере это значит, что у тебя есть грудь», – пронеслась в голове ехидная мысль.
Катя закрыла глаза и привычно коснулась черной силы. Почувствовала, как ее оплетают корни, соединяются с ее руками и ногами, пульсируют, наполняя новыми силами.
Мир вокруг потемнел. Замедлился и сжался. Катя была в «Поплавке». В зоне фудкорда, среди разбросанных столов и
стульев. Перед ней стоял Кравцов – вернее, нечто, похожее на Карвцова. Он смотрел на нее и глупо щелкал зубами, будто жевал что-то невидимое. Он был быстрее обычного человека. Сильнее. Злее. Но даже так – он не мог сравниться с Катей, когда она оплетена черной силой.
Она сделала шаг вперед. Ей нельзя было использовать оружие, чтобы не ранить Кравцова, но оно и не понадобится. У нее есть сила.
Сила…
Катю словно толкнуло. Она зажмурилась и открыла глаза. Мир стал еще темнее. В ушах зазвенело так сильно, что она потянулась к ним руками. Почувствовала, что из носа пошла кровь.
Что происходит?
Звуки стали гулкими, словно доносились через трубу. Кравцов двинулся на нее очень плавно, будто при замедленной съемке.
Сквозь боль и звон мелькнула мысль: что-то похожее она чувствовала, когда набросилась на Мормару.
Сила. Слишком много черной силы.
Катю парализовало. Грудную клетку сдавило так, что она не могла сделать вдоха. В голове продолжали вертеться сбивчивые мысли.
Сила, как вода. И сейчас на Катю давило целое море. Она вспомнила, как стояла с Мариам на Зеленой горе и смотрела на город. Город оплетали корни черного дерева.
А его ствол был в «Поплавке».
Катя рухнула на колени, пытаясь сделать вдох. Слишком много. Она не могла с этим справиться. Попыталась оборвать связь, но не смогла. Корни уже не просто оплетали, они тянули ее куда-то вниз.
Куда-то, где она слышала собственный голос из детства:
Пирамида рушится.
Ты строишь ее целый день, а она рушится.
Кубик за кубиком.
Кубик за кубиком…
А потом насмешливый голос Мормары:
«Ты когда-нибудь попадала в ад? Тебя рвет на куски, разбирает на атомы…»
Кубик за кубиком…
Что-то ударило в грудь, и Катя отлетела. Затормозила в паре метров на полу, зажмурилась и подняла взгляд на Кравцова.
Она увидела его полные ненависти глаза. Мир пошатнулся, чернота на мгновение отступила. Катя сделала жадный вдох, собрала волю в кулак и оттолкнула черную силу куда подальше.
Что происходило мгновение назад? Огромный поток будто раздирал ее на кусочки. Раскладывал сознание на отдельные дискретные единицы мыслей. Кубик за кубиком – звонкий голос из ее детства все еще отдавался эхом в голове.
Кубик за кубиком. Мысль за мыслью. Если бы не удар Кравцова, Катя не справилась бы.
Она почувствовала себя такой слабой. Одна-единственная слеза – правый глаз всегда был слабее – скатилась по щеке, и Катя подумала: какая холодная слеза и какие горячие щеки.
Здесь нельзя было использовать силу. Не в «Поплавке», где она бьет непрерывным потоком. Здесь придется справляться самой.
Пошатываясь, Катя поднялась на ноги.
Она не могла использовать силу, чтобы не навредить себе. Не могла взять нож, чтобы не навредить Кравцову. А что она вообще могла?
* * *
И что мог он, Вятский? Он не ведьма – как там ее звали? – чтобы предсказывать будущее и знать, что все дело в этой дурацкой травке. Это ведьма может сказать слово и развязать узлы. Или найти его, забравшись, как паук, в голову. Он был благодарен, конечно, что они с Гошей тогда пришли на помощь, но, все равно, это было жутко. Где бы он ни был, она всегда сможет узнать. И пусть сколько угодно говорит, что не пользуется силой без крайней необходимости.
Нужно быть полной идиоткой, чтобы иметь такие возможности и игнорировать их.
Наполовину оторвавшийся навес над служебным входом хлопал от ветра. К шуму улицы примешался тягучий стон вытяжки. Вятский сощурился и огляделся – никого нет. Черт! И почему он не уточнил у Кравцова? Просто сунул ему травку и номер девчонки – Маши, кажется, – и сказал, чтобы они сами разобрались.
С другой стороны, откуда он мог знать?
Он ни в чем не виноват.
* * *
Кравцов бросился на Катю, но зацепился за стул, и она успела отскочить. «Нет, – подумала она, оглядываясь и лихорадочно соображая, – так не пойдет». Дрались они от силы минуты четыре, а выдохлась Катя так, словно бежала кросс.
Драться без силы совсем не так просто, как она думала.
Давай же, Макарова, соображай. Смогла же ты как-то одолеть Вятского.
Решение пришло мгновенно.
Проблема заключалась в том, что ее натаскивали на определенный тип боя. Катя знала, как таблицу умножения: не используй оружие против людей и не бойся использовать его против монстров. Она оказалась слишком способной ученицей, хотя Хору вряд ли согласился бы с этим.
Где он сейчас – Хору?
Она перевалилась на бок, подождала, пока Кравцов приблизится, и быстро, насколько позволяла усталость, рванула к рюкзаку. Однажды Катя уже сражалась с кем-то очень похожим – она сражалась с Вятским. Тогда у нее было еще мало опыта, она была растеряна, испугана и действовала, поддавшись инстинктам. Но это сработало.
Катя достала из рюкзака нож и со всей дури кинулась на Кравцова.
Он вел себя, как безумный зверь, но даже такие способны очнуться, если видят смертельную опасность. По крайней мере так произошло с Вятским. Когда Катя приставила нож к его животу, он пришел в себя.
