– Но, бейба, – протянул он виновато, – она сама нарывается.
Он смотрел на нее несколько секунд, и Бьянка сдалась.
– Ох, Кристо, ладно. Только постарайся не очень торопиться. Оставь немного мне.
Джонни подбросил нож на ладони. И тут же без лишних слов, движений, игр, не даря ни предвкушения, ни возможности увернуться, полоснул. Катя едва заметила взлетевшую руку – и сразу почувствовала боль.
Джонни резанул по правому плечу. Острое заточенное лезвие резало тоньше когтя, рвало не так много тканей, а значит, и боль была не такой острой.
Катя зажала губы и издала сдавленный стон. Ну когда уже ты завалишься за горизонт, противная круглая штуковина?
Джонни полоснул еще раз. Катя зажалась в кокон. Нет боли, нет страха. Только она, ее сосредоточенность, время, скукожившееся в липкий ком минут, секунд и проклятий. Сколько капель крови отмерят предстоящие минуты? Сколько боли – и как измерять боль? – принесет ей каждый удар?
Она вспомнила, как Мариам говорила: разрезанный на кусочки труп.
Вятский застонал.
Джонни оставил третью полосу на ее руке.
– Постой-ка. – Его голос вырвал Катю из кокона размышлений. – Что за хрень, а? Бьянка, иди сюда. Видишь?
Катя открыла глаза, скосила взгляд на руку. Ну конечно, солнце еще не село, но черная сила уже начала делать свое дело – первая рана срасталась у них на глазах.
Бьянка сняла очки и уставилась на царапину, уже почти затянувшуюся, на месте которой остался лишь белый шрам. Она подняла глаза на Катю, та сморщилась от прожигающего света.
– Ты кто?
Катя не ответила. Не стоит раньше времени раскрывать карты.
Джонни лопнул пузырь жвачки.
– Мать твою, Бьянка, – прошептал он, – я, кажется, догадываюсь.
Бьянка тоже догадалась, судя по голосу.
– Думаешь?..
Он поднял нож.
– Донт ноу, но давай прикончим ее на всякий случай.
«Вот и молодец», – подумала про себя Катя. Не виселось ей, видите ли, на месте, захотелось поиграть в героя. Нет чтобы дождаться заката и устроить уродам сюрприз, как она планировала.
Теперь времени не осталось. Минуты осыпались трухой.
Катя зажмурилась. Как это будет? Больно? Щекотно?
Никак?
Прошло слишком много времени, но ничего не изменилось. Катя открыла глаза и выдохнула.
У входа стояли Мариам и Гоша. Откуда они здесь, почему вместе и как узнали про это место? Катя решила, что поинтересуется этим позже. Сначала вздох облегчения и радость. Нож Джонни валялся на полу. Мариам пошатывалась, из чего Катя сделала вывод, что та использовала магию.
Бьянка растерянно хлопала глазами.
– Джонни, тут дети, и они хотят нас убить.
На этот раз Катя не позволила страху взять вверх – подтянулась на связанных руках и со всей дури пнула Джонни ногой. Тот отлетел к Вятскому.
Гоша уже рванул вперед, но остановился. Катя проследила за его тревожным взглядом – Джонни достал из штанов пистолет. Ну конечно, и как она могла забыть об этом маленьком сюрпризе?
Джонни ткнул пистолет в грудь Вятского.
– Всем стоять! – Он кивнул на Мариам. – Ведьмочка пусть опустит руки, или ваш дружок подохнет.
Мариам выполнила приказ.
Вятский дернулся, крюки заскрежетали.
– Черт, парень, не делай глупостей, – пробормотал он, – ты же не станешь…
И не закончив фразу, Вятский со всей силы саданул Джонни коленом в грудь. Тот пошатнулся.
– Ты совсем офигел? – он нажал на спуск.
Пистолет щелкнул, но тихо, будто извинялся за несовершенный выстрел.
Вятский снова толкнул Джонни, на этот раз сильнее.
– Ты идиот! – бросил он, задыхаясь, чувствовалось, как трудно ему говорить. – Ты правда думал, что несовершеннолетний парень будет таскать пистолет с патронами?
Джонни отскочил в сторону, скорее от удивления, чем от силы удара. Мариам уже успела что-то пошептать над костями, бросила их на пол и крикнула: «Нод фуро!» Ее голос отразился от стен, Катя почувствовала, как ослабевает веревка. Она как будто ожила и начала растягиваться. Уже через пару мгновений Катя освободила руки и рухнула на пол.
Вятский рухнул следом. Он мгновенно очухался и, недолго думая, бросился на Джонни, повалил того на пол и сцепил руки – он действовал почти по-военному. Катя невольно засмотрелась на точность его движений и едва не упустила из виду Бьянку.
Та подбиралась сзади, зажимая в руке мясницкий нож. Гоша открыл рот, чтобы предупредить. Но Катя почувствовала.
Время пошло по-другому. Замедлилось. Нет, время осталось прежним. Ускорились ее мысли. Органы чувств фиксировали происходящее молниеносно. Мышцы, сухожилия, нервы – все на пределе, оплетено черными канатами, наполнилось новой силой.
Теперь движения Бьянки казались медленными и неуклюжими. Она плохо держала баланс, тяжело размахивалась, медленно перебирала ногами. Катя отступила и наугад вынула оружие из чемодана. Кинжал – не такой хороший, как был у Ангаль, но подойдет.
Гоша рванулся помогать, но Мариам вцепилась пальцами в его запястье.
– Не надо, – шепнула она, – она разберется. Это ее.
Вятский придавил Джонни к полу, скрутил руки за спиной, оценил расстояние до крюка – если бы как-то стянуть веревку и связать Джонни… Боль наваливалась со всех сторон. Реальность и выдумка переплелись, как коса. Несколько секунд назад ему показалось, что у Бьянки светятся глаза. Несколько секунд назад ему показалось, что какая-то неведомая сила заставила Джонни отбросить нож. С такими галлюцинациями бороться было трудно, но Вятский надеялся, что ему хватит сил. По крайней мере он держал Джонни за руки и прижимал того к полу.
Что-то оплело его шею, обожгло так, что Вятский не удержался – отпустил руки. Джонни начал выбираться, отбрыкиваясь от него ногами. Только теперь Вятский заметил фиолетовую змею, обвившую его шею.
Какого хрена?!
Он поднял руки – ладони зажгло, но страх задохнуться был сильнее боли. Очки Джонни слетели. Его глаза горели фиолетовым.
Сознание Вятского поплыло.
Возьми себя в руки! Должно же быть объяснение. Наркотики? Удушение? Наверняка Бьянка за спиной набросила веревку, и все это ему просто кажется. Кажется, но что-то нужно делать.
Вятский схватился ладонями за змею – веревку – и со всей силы стал растягивать в разные стороны. Лишь бы немного ослабить хватку и позволить себе вздох…
И вдруг все закончилось. Давившее и обжигавшее со всех сторон ослабло, опало, словно змея внезапно сдохла. Вятский еще машинально подносил руки к горлу, чтобы защититься, но его шея была свободна.
