– Развалится скоро, – заметил тот.
– Не развалится. Предки строить умели. Отремонтируем – как новая будет. Наша она теперь. – Петр глубоко вдохнул чистый воздух. – Наша! Вот что главное.
Они подошли к источнику.
– Мрачно как-то, – поежилась жена. – Елки да волки.
– Что б ты понимала! – хмыкнул Петр. – Это ж парк английский, настоящий. Не дураки делали. Все как положено. Вот так вот, Валя. – Он похлопал дородную супругу по спине. – Обещал – будет у тебя имение. Пожалуйста – вот тебе имение!
– Возни с ним, Петя, – вздохнула та.
– Тебе, что ли, возиться? – хмыкнул Петр. – Наймем людей – конфетку сделают. А ты по гарнизонам намоталась, теперь в своей усадьбе жить будешь.
– Я?
– Ты и Антоха.
– А ты? – настороженно глядя на мужа, спросила Валентина.
– У меня в Москве дел невпроворот, – ответил тот. – Здесь Антоха сам справится.
Кондратьев-младший, осматривавший источник – старинную мраморную чашу, – подошел к родителям.
– С чем Антоха справится? – спросил он.
По всему его виду – он выглядел как студент, и не московский даже, а скорее европейский, – совершенно не было похоже, что он может, а главное, хочет с чем-либо справляться.
– Вот тебе, сынок, объект приложения сил, – торжественно сказал Петр. – Бизнес-план составишь, то-се. Ну, ты сам знаешь. Слава богу, выучился, пора к делу прилаживаться.
– К какому делу? – не понял Антон.
– Элитный центр тут будет, – объяснил отец. – Помнишь, в Италии видели, в Монтегротто? Вот типа того. Оздоровительный комплекс, бизнес-центр, развлечение разное – музыка там, выступления, все как положено. Мне кое-что набросали уже, я тебе покажу.
– Зачем покажешь? – поинтересовался Антон.
– В дело, говорю, пора входить. – В голосе Петра послышалось раздражение. – Тут работы – начать и кончить. Сам же заметил: все разваливается.
– А я при чем?
– При том! – наконец вышел из себя отец. – Руководить надо! Архитектор, инженер, прораб, рабочих подгоню – они что, сами трудиться будут? Щас! Хозяин нужен. Ты – хозяин.
– Ты, батя, сдурел, что ли? – пожал плечами Антон.
– Как с отцом разговариваешь?! – заорал Кондратьев-старший.
– А меня ты спросил?! – точно так же заорал ему в ответ Кондратьев-младший. – Говорил, в Москву переезжаем! В Москву, а не в эту дыру!
– Тут до Москвы час на машине!
– Ну и езди сам! А я в лесу куковать не собираюсь, – твердо заявил Антон.
– Так, значит?.. – процедил Петр. – Вырастил сынка! Думаешь, приехал по ночным клубам шляться, как в Берлине? Ни хрена! Работать будешь, понял?
– Петя! Антоша! – заметалась между сыном и мужем Валентина.
– В Москве буду работать! – выкрикнул Антон.
– Давай! Дворником! Каморку под лестницей дадут! Я тебе, учти, квартиру покупать не намерен, – заявил отец. – Не заслужил покамест. И денег больше просто так ни копейки не дам. С сегодняшнего дня ты на зарплате. Тут работаешь – тут и живешь.
Резко развернувшись, Петр зашагал к главному корпусу. Антон хотел что-то выкрикнуть ему вслед, но мать вцепилась в него и заблажила:
– Антоша, сыночек, не спорь с отцом!
– А что он как с крепостным? – сердито произнес тот.
– Ты ж его знаешь: что в голову взял, клещами не вытащишь.
– И что мне теперь? В избушку залезть на курьих ножках? Черт, надо было в Берлине оставаться!
– Кому мы там нужны? – вздохнула Валентина. – Ничего, сынок, все устроится.
– Как устроится? Да ну вас!
Антон вырвался из цепких материнских рук и пошел в противоположную сторону от той, куда только что направился отец.
– Далось ему это Ангелово! – в сердцах воскликнула, оставшись одна, Валентина.
Пока одна часть семейства Кондратьевых выясняла отношения, Лушка рассказывала другой части этого семейства – и Кондратьевых, и Ангеловых, все они пришли в гостиную директорского флигеля, – что произошло на собрании санаторского коллектива.
– Ну, Петька, ну братец единокровный! – воскликнула Оля. – Вот правильно, что я с ним и в детстве водиться не хотела. Знала, что он себе на уме.
– Как ты могла это знать, если с ним не водилась? – заметил Семен. – К тому же он уже сто лет как отсюда уехал. И вообще, что вы панику поднимаете? В конце концов, санаторий действительно нуждается в капитальном ремонте. И если кто-то имеет возможность его сделать…
Главврачом он, конечно, уже не был, но продолжал консультировать больных, поэтому был в курсе санаторских дел.
– Да не будет здесь никакого санатория! – воскликнула Лушка.
– Глупости, – поморщился Семен.
– Вы бы слышали, как он сказал: «Теперь здесь все буду решать я».
– Да-а… – покрутила головой Оля. – Купил себе Лопахин вишневый сад!
– Но кто вам сказал, что он санаторий закроет? Не может этого быть.
– Может, Сеня, – впервые с начала разговора подала голос Вера.
– Почему ты уверена? – не понял тот.
– Потому что я это дважды пережила. Не может быть, чтобы Ангелово у нас отобрали!.. А они отобрали. Не может быть, чтобы музей закрыли!.. А они закрыли. Теперь санаторий закроют. И… все кончится.
– Нет, подождите, – возмутился Семен, – вы представляете, что такое закрыть государственное лечебное учреждение? А оборудование? А люди?
– Люди – это последнее, что их когда-нибудь волновало, – сказала Вера. – Ты лучше подумай, где мы с тобой доживать будем.
– Ну уж до этого-то не дойдет, – заметила Оля.
– Дойдет, – возразила Вера.
– На это Петька не способен.
– Люди способны на все. А уж Петр Кондратьев точно, – твердо сказала Вера.
Глава 3
Мебель из главного корпуса выносили с самого утра, а все никак не заканчивались кровати, тумбочки, столы, стеклянные шкафы для лекарств… Рабочие, которые этим занимались, с виду были натуральными бомжами, и по парку разносились какие-то совсем уж неандертальские их возгласы.
– Петр Степанович, с электросетями просто караул. Думаю, придется переподключать.
Петр Кондратьев задержался возле уже открытой дверцы своего «Мерседеса» и окинул изучающим взглядом мужчину, который обратился к нему с этим заявленим. А, инженер это, вспомнил Петр. На пятом десятке. Из тех, кто происхождение имеет самое простое, но выучился и всего, что имеет, достиг собственным усилием. Кондратьев относился к таким с приязнью – сам был такой.
– Василий… как тебя? – попытался припомнить он.
