Книга Роканнон, страница 18. Автор книги Урсула Ле Гуин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Роканнон»

Cтраница 18

— Двадцать девять? Боже милостивый. Так вы самый молодой из всех лауреатов Сео Оэн за последние лет эдак сто. Мне-то ее собрались дать, когда мне было уже лет шестьдесят или около того… Но тогда сколько же вам было лет, когда вы впервые написали мне?

— Около двадцати.

Атро фыркнул.

— А я решил, что вам сорок!

— Ну, а Сабул? — спросил Оииэ. Оииэ был ростом еще меньше, чем большинство уррасти, которые вообще все казались Шевеку низкорослыми; у него было плоское лицо, с которого не сходило выражение вежливого внимания, и овальные, черные, как агат, глаза. — Был период, лет шесть — восемь, когда вы вообще не писали, а Сабул поддерживал с нами контакт, но ни разу не говорил с нами по вашему радиоканалу. Мы не могли понять, какая между вами связь.

— Сабул преподает физику в Аббенайском Институте, — сказал Шевек. — Я одно время работал с ним.

— Более старый соперник; завидовал; лез в ваши книги; с самого начала было ясно. Вряд ли нам нужны объяснения, Оииэ, — жестко сказал четвертый, Чифойлиск. Это был коренастый, смуглый мужчина средних лет и изящными руками кабинетного работника. Из них всех только у него лицо было не выбрито полностью: он оставил на подбородке торчащие, короткие, серо-стального цвета волосы, такие же, как на голове. — Незачем притворяться, что все вы, братья-одониане, преисполнены братской любви, — сказал он. — Человеческая природа есть человеческая природа.

Шевек промолчал, но это молчание никому не показалось многозначительным, потому что он вдруг отчаянно расчихался.

— У меня нет носового платка, — извинился он, вытирая глаза.

— Возьмите мой, — предложил Атро и достал из одного из своих многочисленных карманов белоснежный платок. Шевек взял его, и сердце у него сжалось от непрошенного воспоминания. Он вспомнил, как его дочка Садик, маленькая темноглазая девочка, сказала: «Давай я поделюсь с тобой носовым платком, которым я пользуюсь». — Это воспоминание, очень дорогое ему, сейчас было невыносимо мучительным. Пытаясь уйти от него, он наугад улыбнулся и сказал:

— У меня аллергия к вашей планете. Это говорит доктор.

— Господи, да неужели вы так всегда и будете чихать? — спросил старый Атро, близоруко вглядываясь в него.

— А ваш лакей еще не приходил? — спросил Паэ.

— Мой лакей?

— Слуга. Он должен был принести вам кое-какие вещи. В том числе носовые платки. Просто, чтобы вам хватило до тех пор, пока вы не сможете самостоятельно делать покупки. Ничего особенного — боюсь, что из готового платья для человека вашего роста ничего особенного и не выберешь.

Когда Шевек разобрался во всем этом (Паэ говорил быстро и протяжно, и это гармонировало с мягкими, красивыми чертами его лица), он сказал:

— Вы добры ко мне. Я чувствую себя… — Он взглянул на Атро. — Я, знаете ли, Нищий, — сказал он старику, как говорил д-ру Кимоэ на «Внимательном». — Я не мог взять с собой деньги, мы ими не пользуемся. Я не мог привезти дары, мы не пользуемся ничем, чего бы не было у вас. Поэтому я пришел, как хороший одонианин, «с пустыми руками».

Атро и Паэ заверили его, что он — гость, что о плате и речи нет, что это — их привилегия.

— А кроме того, — сказал своим кислым голосом Чифойлиск, — по счетам платит Иотийское Правительство.

Паэ быстро, внимательно взглянул на него, но Чифойлиск, не ответив на этот взгляд, в упор посмотрел на Шевека. На его смуглом лице было выражение, которое он не пытался скрыть, но которое Шевек не мог понять: предостережение или соучастие?

— В вас говорит нераскаянный тувиец, — фыркнул старик Атро. — Но вы хотите сказать, Шевек, что не привезли с собой совсем ничего, никаких статей, никаких новых работ? А я-то ждал книги. Еще одного переворота в физике. Думал увидеть, как вы перевернете вверх ногами этих бойких молодых людей. Так, как вы своими «Принципами» перевернули меня. Над чем вы работали?

— Ну, я читал работу Паэ… д-ра Паэ о блочной вселенной, о Парадоксе и Относительности.

— Все это прекрасно. Саио у нас сейчас — звезда, в этом никто не сомневается, а меньше всех — он сам, а, Саио? — Но причем тут цена сыра? Где ваша Общая Теория Времени?

— У меня в голове, — широко и весело улыбнувшись, сказал Шевек.

Последовала крошечная пауза.

Оииэ спросил его, видел ли он работу по теории относительности одного инопланетного физика, Айнсетайна с Терры. Шевек не был знаком с ней. Эта теория очень сильно интересовала их всех, кроме Атро, который был уже не способен ни на какие сильные чувства. Паэ побежал к себе в комнату, чтобы дать Шевеку экземпляр перевода.

Ей уже несколько сот лет, но для нас в ней есть свежие идеи, — сказал он.

— Возможно, — сказал Атро, — но никто из этих чужаков не может понять нашу физику. Хейниты называют ее материализмом, а террийцы — мистицизмом, и в результате и те, и другие отказываются от нее. Не позволяйте этому модному увлечению всем инопланетным сбить вас с толку, Шевек. Для нас у них нет ничего. Как говорил мой отец, «сам копай свой огород». — Он снова старчески фыркнул и с трудом выбрался из кресла. — Пойдемте со мной, погуляем в Роще. Неудивительно, что вы сопите носом — закупорились тут.

— Доктор говорит, что я должен три дня оставаться в этой комнате. Я, может быть… зараженный? Заразительный?

— Не обращайте вы на докторов внимания, милый мой.

— В этом случае, может быть, следует все же послушаться, д-р Атро, — предположил Паэ своим обычным непринужденным, примирительным тоном.

— В конце концов, ведь этот доктор назначен Правительством, не так ли? — с явным ехидством заметил Чифойлиск.

— Лучший специалист, какого они сумели найти, я в этом уверен, — без улыбки сказал Атро и откланялся, больше не уговаривая Шевека.

С ним ушел и Чифойлиск. Оба молодых человека остались с Шевеком и еще долго разговаривали о физике.

С огромным наслаждением и с тем же чувством глубокого узнавания, с ощущением, что все — именно так, как и должно быть, Шевек впервые в жизни открыл для себя, что такое беседа на равных.

Хотя Митис была великолепным преподавателем, она так и не сумела последовать за ним в новые области теории, которые он начал разрабатывать при ее поддержке и поощрении. Из всех, с кем он сталкивался, единственным человеком, не уступавшим ему по подготовке и способностям, была Гвараб, но он и Гвараб встретились слишком поздно, в самом конце ее жизни. С тех пор Шевек работал с многими талантливыми людьми, но, так как он не был штатным сотрудником Аббенайского Института, ему не удавалось ознакомить их со своей теорией достаточно глубоко; они увязали в старых проблемах, в классической секвенциальной физике. Там ему не было равных. Здесь, в царстве неравенства, он наконец встретил их.

Это было откровение, освобождение. Здесь, в Университете, были все: физики, математики, астрономы, специалисты по логике — и они подходили к нему или он шел к ним, и они разговаривали, и из их разговоров рождались новые миры. Идея должна быть сообщена другим: написана, высказана, выполнена — это лежит в ее природе. Идея — как трава. Ей необходим свет, она любит, чтобы было многолюдно, ей очень полезно скрещивание с другими видами, чем больше ее топчут, тем лучше она растет.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация