– Сестры, в круг! – рычала она.
Остальные ведьмы стали приближаться к ним, приговаривая:
– Грань между добром и злом, сотрись! Сквозь пар гнилой помчимся ввысь.
– Валя! – не унимался Олег. – Терехов!
В дверном проеме показалось испуганное лицо Терехова. Выпучив глаза от страха, он смотрел на невероятную сцену, разыгравшуюся у выхода из зала.
– Нет, нет, – замотал он головой. – Я не могу!
– Терехов!
Но Терехова уже не было.
Бросив ведьмам кольцо, Олег накинулся на Маркина:
– Говори, быстро говори – где остальное? Медальон с солнцем! Где это?
– Астанин, что ты опять творишь?!
Большая люстра под потолком вспыхнула. По проходу от противоположной двери быстро шла Екатерина Валерьевна.
В ярком свете ведьмы стали еле заметны, но они еще были здесь. Вовка слышал их недовольное завывание и жалобы. Они совещались, что-то вскрикивая на непонятном языке.
– Олег? – Екатерина Валерьевна остановилась напротив мужчины.
– Как ты мне надоела! – вдруг прокричал Олег. – Ходишь, командуешь! Ты разве не понимаешь, что я больше не могу быть рядом с тобой! Ты мне невыносима! В театре не может быть двух руководителей.
– Астанин, прекрати, здесь ребенок!
– Это ребенок? – нехорошо засмеялся мужчина. – У тебя все дети. А это не ребенок, это… это…
На пол упало колечко. Остановившимся взглядом Вовка смотрел, как оно покачивается возле мыска его ботинка.
– Из-за этого ребенка у меня ничего не получилось. А так я давно сгнобил бы тебя! И никакие проклятья мне были бы не указ!
– Ты выкопал шкатулку?! – ахнула Екатерина Валерьевна.
– Нет, – как сумасшедший, захохотал Астанин. – Ее выкопали твои дети. Это все они!..
И Олег бросился на Вовку. Маркин схватил кольцо, зажмурился и вдруг сильно захотел, чтобы все это закончилось. Сейчас же, немедленно! Чтобы никаких ведьм рядом не было! И чтобы никто никогда на него больше не кидался!
В Вовкиной голове вновь раздался демонический хохот, и, хоть глаза он не открывал, яркий свет ослепил его.
Сестры, мчимся чередой
Над землей и над водой, —
бубнил настойчивый голос.
Старший, младший – да придет
Каждый призрак в свой черед.., —
поддакнули следом.
Сестры, в путь, лететь пора,
До свиданья, господа! —
донеслось издалека.
И все смолкло. Только в Вовкиной голове оглушительно стучала кровь, и еще в горле пересохло. А еще Маркину вновь страшно захотелось забраться на кровать, прижать к себе Дусю и ни о чем не думать. Но Дуси больше не было. Он это только сейчас понял. Противные ведьмы разделались с кошкой сразу же, как только она стала им мешать. И хоть Дуся еще ухитрялась помогать ему, но это была уже не она, а только ее призрак.
Маркин посмотрел на свои пустые руки, которые больше никогда не обнимут черного мохнатого зверька, и заплакал. Ему было жалко ласковую Дусю, жалко глупую Хрусталеву, жалко тех, кто вместо того, чтобы любить и помогать другим, ненавидит и презирает всех вокруг.
– Мальчик, что ты, не надо!
На Вовкину голову легла рука.
– Ты испугался?
Маркин мотнул головой, сбрасывая руку.
– Ничего я не испугался, – всхлипнул он. Ему было немного стыдно своих слез. В двенадцать лет мужчины уже не плачут.
Вдалеке послышались голоса, топот ног. Двери зала распахнулись, и в него вбежали десятки ребят. Они все кинулись к Екатерине Валерьевне и начали наперебой что-то кричать, спрашивать, ахать и возмущаться.
Вовка кулаком вытер слезы, бочком обошел юных артистов и направился к выходу. У него было еще одно важное дело – нужно было предупредить Маркова о грозящей ему опасности.
Маркин не успел еще руку поднять к звонку, как дверь распахнулась. На этот раз Марков был вовсе не спокойный, а очень даже взволнованный. Ничего не говоря, он впустил Вовку в квартиру.
И снова Маркин топтался в узкой прихожей, не зная, с какой стороны подступиться к своему делу.
– Вас тоже на карантин посадили? – начал он издалека.
Марков кивнул и нервно передернул плечами.
– Ты знаешь, что произошло?
Марков снова дернулся.
– Почему они ошиблись? – Вовка пошел напрямик. Сколько можно ходить кругами?
– Я не знаю, о ком ты. – Володя ушел в свою комнату. И оттуда вдруг крикнул: – Я ждал тебя! Я тебя видел вчера около кладбища!
– Как ты успеваешь везде быть? – разозлился Маркин. – Ты же болеешь!
– Да, я болел! – вдруг вскрикнул Володя. – Я сильно болел!
Вовка осторожно вошел в комнату. Марков с ногами сидел на кровати, крепко обхватив свои колени.
– Врачи сказали, что мне осталось жить не более суток! – Он не говорил. Он выкрикивал слова. – У меня была очень редкая болезнь, полирадикулоневрит. От нее не существует лекарств, больные умирают в течение двух дней! Тогда папа поехал к какой-то знахарке. Он боялся, что меня сглазили, что кто-то просто захотел, чтобы я умер. И знахарка сделала амулет от сглаза. Он должен был меня защищать. И я вылечился. Год не ходил, ног не чувствовал. А потом встал! – Марков вскочил и что-то сорвал со стены. – Он меня защищает!
Перед своим носом Маркин увидел плоский тряпичный кружок, обшитый мехом, с пуговкой в середине.
– Я не знаю, что там хотела Хрусталева, но этот амулет отвел от меня беду! Я не думал, что все выйдет именно так. Я не хотел, чтобы кому-то было плохо. Я хотел, чтобы не делали плохо мне!
Вовка повертел в руках незатейливый амулетик и осторожно положил его на стол.
– Ты мне не веришь? – подскочил к старшекласснику Володя, бледное лицо его было заплаканным.
– Почему? Верю.
Вовке хотелось поскорее уйти. Он только сейчас понял, какой опасности подвергался. И ему вновь стало нестерпимо жалко Дусю, пострадавшую ни за что.
– Не плачь, Марков. – Маркин похлопал Володю по плечу. – Все будет нормально. Я вот тут тебе принес… – Он покопался в кармане и положил на стол колечко с таинственными буквами. – Отдай своему папе, пусть изучит его. Может быть, это действительно что-то ценное.
И, еще раз потрепав по склоненной голове тезки, Вовка побежал на улицу.
Он только-только собирался облегченно выдохнуть, как ему навстречу попалась Генриетта Карповна.
– Марков! – возмущенно начала она.
– Маркин… – тихо поправил Вовка.
– Вы меня с ума сведете! – не слушала его учительница. – Короче, я где тебе сказала быть? Что ты тут делаешь? Хочешь моей смерти? Вы меня точно в гроб вгоните! Ты видел Маркенсона?
