В оперативной сводке штаба Южной группы армий зафиксировано, что в контратаке противника приняло участие до 5 полков. Ни о какой «психической атаке» ни в одном из документов нет и упоминания. Но это не смутило участников боев за Уфу и режиссеров фильма «Чапаев». Д. А. Фурманов нарисовал «впечатляющую картину» психической атаки каппелевцев:
«Черными колоннами, тихо — тихо, без человеческого голоса, без лязга оружия шли в наступление офицерские батальоны с Каппелевским полком. Они раскинулись по полю и охватывали разом огромную площадь. Была, видимо, мысль — молча подойти вплотную к измученным, сонным цепям и внезапным ударом переколоть, перестрелять, поднять панику, уничтожить…
Эта встреча была ужасна… Батальоны подпустили вплотную, и разом, по команде, рявкнули десятки готовых пулеметов… Заработали, закосили… Положили ряды за рядами, уничтожали… Повскакали бойцы из окопов, маленьких ямок, рванулись вперед. Цепями лежали скошенные офицерские батальоны, мчались в панике каппелевцы — их преследовали несколько верст… Этот неожиданный успех окрылил полки самыми радужными надеждами».
Не менее красочную картину нарисовал и бывший командир 73-й стрелковой бригады И. С. Кутяков:
«Противник решил предупредить наше наступление и ночью подтянул к деревне Турбаслы отборные офицерские ударные батальоны с тем, чтобы опрокинуть чапаевские полки в реку Белую. Офицерские батальоны должны были нанести удар по Пугачевскому полку, отрезать остальные и уничтожить их при поддержке своих частей, находившихся севернее.
Командующий группой Кутяков узнал об этом замысле, грозившем сорвать всю операцию по освобождению Уфы, от одного рабочего, мобилизованного белыми и с опасностью для своей жизни пробравшегося через фронт. Чапаевцы были предупреждены. На место предполагавшегося удара белых были подтянуты пулеметы. Части подготовились для встречи врага. 9 июня ранним утром, на огромном поле высокой ржи, перед расположением Пугачевского полка показались ударные офицерские батальоны. Они шли взводными и ротными колоннами, размеренным парадным шагом. Над колоннами горделиво развевались знамена. Офицеры и юнкера были одеты в парадные черные мундиры с георгиевскими крестами на груди. Тихо, без лязга оружия, без голоса, шли черные колонны. Они вырастали в серых утренних сумерках, охватывая все поле. Было ясно, что они надеялись захватить красных бойцов сонными и переколоть, перестрелять их в окопах…
Вот перед ними уже показались холмики свежевзрытой земли… Окопы… Черные колонны невольно прибавили шаг. Но окопов достигнуть им не удалось. Чапаевцы подпустили колчаковцев вплотную и разом, по команде, открыли уничтожающий пулеметный огонь, буквально скосив, вместе с рожью, офицерские батальоны. К 8 часам, т. е. через 3 часа после начала атаки, бой кончился».
В художественной литературе вымысел присутствует всегда. Он неизбежен и в кинофильмах. Но если для романистов и режиссеров это оправданно, то для историков такой подход не может быть оправданным. О так называемой «психической атаке» пишут, например, авторы второго тома труда «Гражданская война в СССР». Этот же эпизод нашел отражение и в кинофильме «Чапаев». Писатель В. Солоухин в своем эссе «Камешки на ладони», напечатанном в июне 1990 г. в журнале «Наш современник», пишет:
«Яркая сцена в кинофильме» Чапаев», как полк каппелевцев идет в» психическую» атаку и как Анка — пулеметчица из-под куста этот полк в упор расстреливает. Улюлюкаем, ликуем, аплодируем. И не приходит в голову, что Чапаев командовал дивизией, а шел против нее один офицерский русский полк. Приблизительно такое соотношение было и вообще на всех фронтах Гражданской войны».
Здесь необходимо некоторое уточнение. Историк М. И. Жохов отмечал, что «каппелевский полк шел не против всей Чапаевской дивизии, а атаку отражала реденькая цепь красноармейцев. Так было в фильме, на экране. А как в действительности?».
В письме военкома 220-го Иваново — Вознесенского стрелкового полка Е. Капустянского, опубликованном 2 июля 1919 г. в газете «Набат», отмечалось:
«9 июня в 10–11 часов неприятель двинулся восемью цепями на наш полк. Несмотря на то что не спали две ночи и не имели два дня ни крошки хлеба во рту, наши солдаты дрались как львы. После боя подтвердилось, что были уничтожены три неприятельских полка: 15-й Михайловский, 14-й и 16-й Уфимские во главе со всеми командирами — убитыми, ранеными и попавшими в плен, а также присланные на поддержку 29-й и 31-й полки, бежавшие в панике, несмотря на останавливающий их нагайками 5-й кавалерийский полк, который также в панике бежал».
Е. Капустянский ни слова не говорит о «каппелевцах», так как 1-й Волжский корпус генерала В. О. Каппеля находился тогда гораздо южнее, в районе Тюкунево — Утяганово. А «психическая» атака является вымыслом Д. А. Фурманова и создателей кинофильма «Чапаев». Кинорежиссеру С. М. Эйзенштейну картина «Чапаев» очень понравилась. Особенно сцена с маршем офицерских батальонов. И неудивительно. На этой сцене видно влияние «потемкинской лестницы», недаром режиссеры Васильевы были учениками Сергея Михайловича. А ведь этих кадров могло бы и не быть.
Советской кинематографией в то время руководил Б. З. Шумяцкий. Он родился в 1886 г. семье ремесленника. В 1905–1907 гг. был одним из руководителей вооруженных восстаний в Красноярске и Владивостоке. После Октябрьского переворота 1917 г. заместитель председателя Красноярского совета, представитель ЦК РСДРП(б) в Сибири, затем председатель Центросибири, заместитель председателя Сибревкома и член Сибирского бюро ЦК РКП(б), председатель Совета Министров Дальневосточной республики. В 1923 г. Шумяцкий назначается полномочным представителем СССР в Персии, в 1926 г. — ректором Коммунистического университета трудящихся Востока. В 1930 г. Борис Захарович возглавил «Союзкино», а в 1933 г. — Главное управление кинопромышленности, одновременно он стал и заместителем председателя Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР. Жизненный путь Шумяцкого, как и тысячи других старых большевиков, оборвался в ходе репрессий в июле 1938 г.
Б. З. Шумяцкий считал, что сцену отражения «психической атаки» нужно было вырезать целиком как героизирующую белое офицерство. Васильевы на свой страх и риск сцену оставили, и спасло их только то, что на просмотре в Главке присутствовали активные участники Гражданской войны К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный. Им сцена очень понравилась, впрочем, как и весь фильм.
Про эту же сцену спустя годы знаменитый историк кино Жорж Садуль напишет:
«Такой же механический, геометрически построенный марш войны лирически описывала в том же 1934 году Лени Рифеншталъ в фашистском фильме о большом параде в Нюрнберге. Угроза» грандиозной психической атаки» нависла над Европой. Эпизод из» Чапаева» раскрывал опасность, таившуюся в» парадах» Нюрнберга, противопоставляя сознательного человека человеку — машине».
Победа войск Туркестанской армии была впечатляющей. Об этом можно судить не только из оперативных сводок и документов, но и по ряду публикаций в периодической печати и из воспоминаний непосредственных участников боевых действий. Активный участник Гражданской войны Н. Е. Какурин в своей книге «Как сражалась революция» подчеркивал, что «окончательным своим результатом, благоприятным для красного оружия, уфимская операция обязана 25-й стрелковой дивизии, на которую и пала вся тяжесть боев за Уфу». Однако плата за победу была слишком велика: дивизия за два дня боев потеряла около 2 тыс. человек. Потери противника составили 3 тыс. человек.
[210] Он лишился больших запасов продовольствия (2 млн. пудов зерна, 200 тыс. гречневой крупы), заготовленных в уфимском районе.
