В том, что сил двух бригад 25-й стрелковой дивизий явно недостаточно для развития наступления вскоре убедились как в штабе Южной группы армий, так и в штабе 5-й армии. Помощник командующего Южной группой армий Ф. Ф. Новицкий 3 мая связался по прямому проводу с командующим 5-й армией М. Н. Тухачевским и сказал:
«— Из последней вашей сводки видно, что обе бригады товарища Чапаева чрезмерно уклонились к востоку, причем одна из частей очутилась даже в Троицком (Тоузаново), и обе бригады 25-й дивизии вообще как-то расползлись, не обнаруживая стремления как можно скорее выйти севернее железной дороги на участке к востоку от Бугуруслана. Товарищ Фрунзе, не видя никаких оправданий к такому нахождению бригад Чапаева в занятом им ко вчерашнему дню районе, склонен был предполагать стихийное стремление самого Чапаева соединиться во что бы то ни стало с 73-й бригадой своей дивизии, чего он фактически и достиг. Такое предположение разделяется и Туркармией, как выяснилось в сегодняшнем моем разговоре с Распоповым (Н. П. Распопов, начальник штаба Туркестанской армии. — Авт.). Во внимание к создавшейся обстановке и желанию Чапаева во что бы то ни стало объединить все части дивизии под своим управлением, чему, вообще говоря, нельзя не сочувствовать, товарищ Фрунзе решил 73-ю бригаду теперь же изъять из Туркармии, вернуть ее в 25-ю дивизию, каковую в полном составе всех трех бригад подчинить вам, но временно, на период разыгрываемой операции с тем, что после разгрома бугурусланской группы противника 25-я дивизия в полном составе вернется в Туркармию, а вы в составе 2, 26, 27-й, части 5-й дивизий и подготовляющейся меле — кесской группы переместитесь на бугульминское направление, в то время как Туркармия в составе 25-й и 31-й дивизий получит задачу оперировать на Белебей. По этому вопросу уже был у меня разговор с командармом Туркармии. Передача вам 73-й бригады может быть произведена немедленно и безболезненно, а потому сообщите ваше мнение, и в утвердительном случае сейчас будет отдан соответственный приказ.
Чтобы не было недоразумений, сообщаю вам, что товарищ Фрунзе предполагает, что после передачи вам 73-й бригады на Туркармию должна лечь задача: выдвинувшись быстро в район Асекеево — Заглядино и выслав кроме Каширинской бригады всю наличную конницу в общем направлении на Бугульму, составить заслон от всех неожиданностей с востока и северо — востока, кои могли бы вам угрожать при розыгрыше операции по уничтожению бугурусланской группы противника, для каковой цели вся 25-я дивизия должна резко переменить направление через Бугуруслан на северо — запад и в первую очередь, переправившись через Кинель восточнее Бугуруслана, облегчить форсирование этой реки частям 26-й дивизии на участке западнее Бугуруслана.
— Я вполне согласен, обо всем этом уж сговорился с товарищем Фрунзе, — ответил Тухачевский. — 73-я бригада фактически уже под командой Чапаева. Относительно заслона из частей Туркармии — считаю, что таковой не обеспечивает операцию на Бугульму, выдвинувшись на линию Асекеево. Его место Сарай Гир, в крайнем случае Филипповка. Последняя линия почти что занята на своем правом фланге Туркармией. Прошу оформить приказом это выдвижение».
Между тем В. И. Чапаев, стремясь «способствовать 26 дивизии в занятии г. Бугуруслан и продвижении на север с целью отрезать пути отступления противника и тем покончить с армией противника на этом участке», в полночь 3 мая уточняет задачи частей 25-й стрелковой дивизии. От 74-й стрелковой бригады требовалось выступить из исходных пунктов в 7 часов 4 мая и занять деревни Елатманка, Тюрина (Белое Озеро), Новая Тюрина, (Насягай Подгородная) и Еселевка. Части 75-й стрелковой бригады должны были «выступить из исходных пунктов на северо — запад на дер. Тюрина (Белое Озеро), чем дать содействие 74 бригаде, выбить противника из дер. Тюрина (Белое Озеро) и молниеносным ударом гнать к р. Б. Мочегай, не дать возможности противнику увести орудия через р. Б. Мочегай». В своем резерве Чапаев оставил 223-й стрелковый полк.
[175]
Содержание приказов и распоряжений, которые В. И. Чапаев отдавал в ходе наступления, свидетельствует о том, что он в полной мере владел обстановкой и быстро реагировал на ее изменения. Д. А. Фурманов, характеризуя деятельность Василия Ивановича в боевой обстановке, писал:
«В нем собрались и отразились, как в зеркале, основные свойства полупартизанских войск той поры — с беспредельной удалью, решительностью и выносливостью, с неизбежной жестокостью и суровыми нравами. Бойцы считали его олицетворением героизма, хотя, как видите, ничего пока исключительно героического в действиях его не было: то, что делал лично он, делали и многие, но что делали эти многие — не знал никто, а что делал Чапаев — знали все, знали детально, с прикрасами, с легендарными подробностями, со сказочным вымыслом. Он, Чапаев, в 1918 году был отличным бойцом; в 1919-м он уже не славен был как боец, он был героем — организатором. Но и организатором лишь в определенном, в условном смысле: он терпеть не мог» штабов», отчисляя к штабам этим все учреждения, которые воевали не штыком, — будь то отдел снабжения, комендатура ли, связь, что угодно. В его глазах — воевал и побеждал только воин с винтовкой в руках. Штабы не любил on еще и потому, что мало в них понимал и организовать их по — настоящему никогда не умел, появляясь в штабе, он больше распекал, чем указывал, помогал и разъяснял.
Организатором он был лишь в том смысле, что самим собою любимой и высокоавторитетной личностью — он связывал, сливал воедино свою дивизию, вдохновлял ее героическим духом и страстным рвением вперед, вдохновлял ее на победы, развивал и укреплял среди бойцов героические традиции, и эти традиции — например, «не отступать» — были священными для бойцов. Какие-нибудь разинцы, пугачевцы, домашкинцы, храня эти боевые традиции, выносили невероятные трудности, принимали, выдерживали и в победу превращали невозможные бои, но назад не шли: отступить полку Стеньки Разина — это значило опозорить невозвратно свое боевое героическое имя! Как это красиво, но как и неверно, вредно, опасно!
Боевая страда — чапаевская стихия. Чуть затишье — и он томится, нервничает, скучает, полон тяжелых мыслей. А из конца в конец по фронту метаться — это его любимое дело. Бывало так, что и нужды острой нет, — тогда сам себе выискивал повод и мчался на пятьдесят, семьдесят, сто верст… Приедет в одну бригаду, а в соседней узнают, что он тут, — звонят: " Немедленно приезжай, имеется неотложное дело…» И скачет Чапаев туда. «Неотложного» дела, конечно, нет никакого, — друзьям — командирам просто охота посидеть, потолковать со своим вождем. Это именно они, чапаевские спутники, выносили и широко разнесли чапаевские подвиги и чапаевскую славу. Без них он — да и всякий другой в этом же Роде — никогда не будет так славен. Для громкой славы всегда бывает мало громких и славных дел — всегда необходимы глашатаи, слепо преданные люди, которые верили бы в твое величие, были бы им ослеплены, вдохновлены и в самом славословии тебе находили бы свою собственную радость…»
М. В. Фрунзе, стремясь нарастить успех, 4 мая возложил на войска 5-й армии задачу: охватывающими ударами с юга и севера разгромить бугульминскую, Сергиевскую и бугурусланскую группировки противника. Туркестанскую армию он повернул северо — восточнее с целью обеспечить операцию 5-й армии с востока. Одновременно командующий Южной группой армий приказал передать из состава Туркестанской армии в 5-ю армию 73-ю бригаду 25-й стрелковой дивизии с временным подчинением всей дивизии в оперативном отношении командарму-5.
[176]
