№ 44, г. Москва 6 декабря 1918 г.
§ 2. Зачисляются в число слушателей Академии Генерального штаба, как удовлетворяющие всем условиям поступления.
… 100 — Чапаев Василий Иванович.
Тов. Чапаев зачислен с обязательством через два месяца от начала курсов в академии сдать экзамен по программе командных пехотных советских курсов.
Начальник академии Климович
Военный комиссар академии Э. Козловский».
[140]
Академия Генерального штаба РККА была создана приказом РВСР от 7 октября 1918 г. для подготовки старшего и высшего комсостава из числа рабочих и крестьян. Срок обучения основного курса — 3 года. Слушатели изучали, кроме общеобразовательных, специальные дисциплины: стратегию, тактику, историю военного искусства, службу Генерального штаба, военную географию, военную психологию и др. В академии преподавали опытные специалисты, бывшие генералы К. И. Величко, В. Ф. Новицкий, А. А. Свечин, М. С. Свечником, подполковник А. К. Коленковский и др.
Организационная комиссия академии 26 октября телеграфировала командованию фронтов и военных округов о предстоящем приеме в академию: «Командированию подлежат лица, исключительно выдающиеся активным участием в боевой и политической жизни Красной Армии, способные в будущем занять должности в Генштабе. Дабы значительно не ослаблять фронты, первое время в академию будет принято около двухсот человек, почему на выбор таковых следует обратить самое серьезное внимание». В декабре 1918 г. на основной курс было зачислено 183 человека, главным образом, выходцы из рабочих и крестьян.
Открытие академии состоялось 8 декабря с участием председателя ВЦИК Я. М. Свердлова и председателя РВСР Л. Д. Троцкого. В просторном актовом зале негде было яблоку упасть, здесь собрались преподаватели и слушатели академии, представители военного ведомства. После краткого вступительного слова Свердлова на трибуну поднялся Троцкий. Он поздравил присутствующих с открытием академии, а затем стал излагать свои взгляды на вопросы, связанные с военной наукой и военным искусством.
«— Прежде всего я хотел бы устранить одно недоразумение, которое часто связывается с вопросом об армии и о военном искусстве. Есть такой предрассудок или, по крайней мере, такая внешняя форма предрассудка, не всегда искренняя, будто армия, наука войны, искусство войны и учреждения войны могут стоять вне политики. Это неверно. Этого не было никогда. Этого нет нигде, и этого никогда нигде не будет. Один из самых больших теоретиков военного дела, немец Клаузевиц, писал, что» война есть продолжение политики только другими средствами». Другими словами, и война есть политика, осуществляемая при помощи суровых средств железа и крови. И это верно. Война есть политика, армия есть орудие этой политики. Академия есть необходимое учреждение для армии, стало быть, для политики. Мы пережили глубочайший переворот, один из самых могущественных переворотов, какой когда-либо знала человеческая история. И если до недавнего времени у кое — кого могла быть мысль, или надежда, или опасения, что этот переворот явился случайностью или результатом нашего отечественного варварства (нам бросали этот упрек с Запада), то теперь, после переворота в Германии (речь идет о ноябрьской революции 1918 г. в Германии. — Авт.), где колесо судьбы еще не остановилось, и где оно вращается в том же направлении, в каком вращалось колесо русской истории, после переворота в Австро — Венгрии и после тех первых явлений революции, какие мы наблюдаем в странах более западных, для каждого мыслящего человека, хотя бы он в своем прошлом не принадлежал к революционной партии, ясно, что мы вступили в новую полосу мировой истории, где все события движутся по однородным законам в разной национальной среде».
Далее Троцкий отметил, что в такой период армия должна перестроиться, отбросить внешний академизм, очистить от скорлупы и шелухи самое ядро военного познания. В этих условиях необходимо учиться, чтобы немедленно же учить других и применять все на деле.
— Теперь мы создаем новый командный состав из среды рабочих и крестьян, — подчеркнул Лев Давидович. — Этот новый командный состав пока еще крайне недостаточен количественно и крайне недостаточен качественно, ибо у нас нет из этой новой среды командиров, красных офицеров с высшим образованием. За полнить этот пробел и является задачею настоящей академии. Если задача создания и сформирования солдат и командиров имеет двусторонний характер — характер воспитания солдат и командиров и характер обучения, то мы должны сказать, что и здесь исторический переворот, весь этот социальный сдвиг на работу социального воспитания в высшей степени облегчит и работу военного воспитания в том числе, ибо не нужно быть коммунистом и старым революционером, чтобы понять теперь, во всяком случае, то, что старая система воспитания, та, которая нашла свое классическое выражение в Германии и там же потерпела классический крах, сводилась к тому, чтобы из рядов угнетенных классов, трудящихся классов, извлечь миллионы и воспитать их так, чтобы они поддерживали государственный строй, закрепляющий их собственное угнетение. Задача академии — заставить тот офицерский состав, который пройдет через ряды этой академии, понять характер новых условий, природы новых классов и той новой армии, которая им служит. И для этих новых классов, для этой новой армии учесть и применить все те выводы военной науки и техники, которые можно извлечь из современной войны. Специалисты очистили и освободили программу академии от чисто «академического» старья, хлама. Нам незачем изучать теперь, в эти небольшие периоды, какие нам дает история, решение вопросов войны греков и римлян и Средних веков. Мы имеем теперь такую эпоху четырехлетней войны, в которой все, что было во всех странах, во всех эпохах, у всех наций, нашло свое применение; где люди летали над облаками, с одной стороны, и где они, как кроты, как троглодиты, забирались в пещеры, грязные подземелья траншей. Все полюсы, все противоречия взаимоистребления народов нашли здесь свое выражение и применение, и если академия захочет — а она захочет, — сможет и сумеет — а она сможет и сумеет — мобилизовать этот материал последней войны и вооружить практическими выводами наш командный состав, то этим сослужит величайшую практическую службу. Это будет академия, освобожденная от педантизма, рутины и мандаринства, так как она зарождалась не в звездных пространствах, а под влиянием непосредственного толчка, практики и внутренней потребности. Такая потребность есть. Она неотразима».
Речь Троцкого, которого в далеком 18-м году почитали как одного из основателей и вождей Красной Армии, несомненно, оказала сильное воздействие на будущих академиков. Правда, в последующем, когда Льва Давидовича стараниями Сталина низвергли с пьедестала, об этом было опасно вспоминать.
Учебные занятия в академии проходили в здании бывшего Охотничьего клуба на Воздвиженке. В. И. Чапаев жил в расположенном неподалеку общежитии. Если верить авторам некоторых работ, посвященных Василию Ивановичу, то он относился к учебе серьезно и старательно. «Чапаев оказался на редкость старательным учеником, — писал И. Нефтерев в статье» Народный герой В. И. Чапаев». — Он усердно и аккуратно выполнял все задания, проявляя большой интерес к истории и географии, и очень внимательно слушал лекций, особенно по истории военного искусства. За короткий срок Чапаев сделал заметные успехи в учебе. Но его все время тянуло на фронт, и он, не закончив учебы, через три месяца добился разрешения вернуться в 4-ю армию».
