В. И. Чапаев тем же приказом определил, что не позже 12 июля должны быть сняты «оковы с осажденного Уральска».
Командование Уральской отдельной армии принимало все меры к тому, чтобы сдержать продвижение частей ударной группы Чапаева. Значительное преимущество в коннице позволяло казакам выгодно использовать степные районы, осуществлять маневр по фронту и набеги на тыл ударной группы. Так, 7 июля 2-й Уральский конный корпус контратаковал в районе Большой Черниговки у хуторов Мордовские и Пьянов авангардный 218-й стрелковый полк имени Степана Разина, уничтожив полностью его 3-й батальон. Полк, не выдержав удара, начал отходить, но подоспевшие части 73-й стрелковой бригады и Особой бригады Плясункова восстановили положение. Противник, проиграв бой у Большой Черниговки, начал спешно отходить на юг.
Тяжелые бои развернулись 8 июля за населенный пункт Пономарев. Только после упорного 9-часового боя 220-й и 223-й стрелковые полки сумели занять Пономарев. 25-й кавалерийский дивизион овладел хутором Лебедев, а части 3-й (75-й) бригады выбили противника из Самаркина и Шепталова. Части 1-й бригады заняли населенные пункты Малый и Большой Зайкин, Таловлигин и Пьянов, а Особая бригада — Тимошинский. В ходе боевых действий части ударной группы понесли большие потери. Так, кавалерийский дивизион 1-й бригады и одна из рот 218-го стрелкового полка были полностью разгромлены противником.
В. И. Чапаев, стремясь не потерять соприкосновения с противником, потребовал от командиров бригад более решительных действий на Уральском направлении. 10 июля он приказывает командиру 73-й стрелковой бригады Кутякову не позже 11 июля очистить «весь правый берег реки Чеган до Мересчанова от банд противника, стараясь последнего не выпустить из изгибов реки, где его и потопить». На командира 74-й стрелковой бригады Зубарева возлагалась задача по очищению правого берега реки Урал от противника и продвижению к Уральску по дороге, ведущей из Илецкого Городка. Командир 75-й стрелковой бригады Чеков должен был занять Рубежный и Требухин. 25-му отдельному кавалерийскому дивизиону под командованием Сурова предстояло при подходе к Дьякову «стремительным налетом броситься вдоль р. Урал, не давая противнику перевозить обозы на левый берег, уничтожая его в волнах Урала». Особая бригада Плясункова имела задачу, охраняя правый фланг группы, согласованными действиями с 73-й стрелковой бригадой не позже 12 июля «перейти железную дорогу в районе хут. Широкий и расположить части в районе хут. Зелененький, Халилов и разъезд Ростовский», где ждать дальнейших распоряжений.
[249]
Осуществление замысла Чапаева позволяло отрезать противнику пути отхода на юг и отбросить его на Шипово — Деркульскую группу 4-й армии, которая, соединившись с Уральским гарнизоном, могла бы разгромить казачьи части. Это решение получило поддержку в штабе Южной группы армий. Начальник оперативного управления штаба П. П. Каратыгин связался с начальником штаба 4-й армии А. К. Андерсом и попросил его изменить направление наступления Шипово — Деркульской группы на юго — восток, чтобы оказать содействие ударной группе Чапаева.
К исходу 10 июля Особая бригада Плясункова вышла в район станции Переметная, а 73-я стрелковая бригада — в район Деркульский и Женский Скит. Утром 11 июля командующий 4-й армией приказал начальнику Шипово — Деркульской группы начать наступление в направлении Деркул, Переметная, чтобы к вечеру соединиться с Уральским гарнизоном. Наступление наземных войск поддерживала немногочисленная авиация. Один из участников тех боев военный летчик А. Степанов в книге «Крылатое племя (Воспоминания авиаторов трех поколений)» отмечал:
«Наступил рассвет решающего дня. Наши части, форсировав Наган, с ходу стремительно атаковали окопы противника. Одновременно по врагу ударили чапаевцы. Мой старенький» Фарман XXX» и» Сопвич» Лабренца летали над полем боя, помогая наземным войскам. Белоказаки не выдержали. Оставляя повозки, боеприпасы, снаряжение, бросая раненых, они начали беспорядочное бегство. Прорвано было железное кольцо, которое в течение трех месяцев сжимало осажденный Уральск».
Встреча частей Шипово — Деркульской группы и ударной группы Чапаева произошла в 7 часов утра 11 июля, когда 73-й и 74-й кавалерийские дивизионы соединились у хутора Новенький с 1-м батальоном 194-го стрелкового полка осажденного гарнизона Уральска. В тот же день М. В. Фрунзе и член Реввоенсовета Южной группы армий Ш. З. Элиава докладывали В. И. Ленину:
«Сегодня в 12 часов дня снята блокада с Уральска. Наши части вошли в город».
[250]
В освобожденный Уральск из Самары прибыли на автомобиле В. И. Чапаев и Д. А. Фурманов. Об этом подробно рассказывает Дмитрий Андреевич в романе «Чапаев», отрывком из которого мы воспользуемся:
«…Через реку налаживали мост. А за рекой были уже два красных полка, перебравшиеся на чем попало. Надо было спешить с работами, чтобы переправить артиллерию, — без нее полки чувствовали себя беспомощно, и от командиров стали тотчас поступать самые тревожные сведения. Чапаев не то на второй, не то на третий день по приезде в Уральск ранним утром отправился сам — проверить, что сделано за ночь, как вообще идет, продвигается работа. С ним пошел и Федор. По зеленому пригорку копошились всюду красноармейцы, — надо было перетаскивать к берегу огромные бревна… И вот на каждое налепится без толку человек сорок — толкаются, путаются, а дело нейдет… Взвалят бревно на передки от телеги, и тут, кажется, уж совсем бы легко, а кучей — опять толку не получается.
— Где начальство? — спрашивает Чапаев.
— А вон, на мосту…
Подошли к мосту. Там на бревнышках сидел и мирно покуривал инженер, которому вверена была вся работа. Как только увидел он Чапаева — марш на середину; стоит и оглядывается как ни в чем не бывало, как будто и все время наблюдал тут работу, а не раскуривал беспечно на берегу. Чапаев в таких случаях груб и крут без меры. Он еще полон был тех слезных просьб, которые поступали из-за реки, он каждую минуту помнил — помнил и болел душою, что вот — вот полки за рекой погибнут… Дорога была каждая минута… Торопиться надо было сверх сил — недаром он сам сюда согнал на работу такую массу красноармейцев, даже отдал половину своей комендантской команды. Он весь напрягся заботой об этом мосте, ждал, чуть ли не ежечасно, что он готов будет, — и вдруг… вдруг застает полную неорганизованность, пустейшую суету одних, мирное покуривание других…
Как взлетел на мост, как подскочил к инженеру, словно разъяренный зверь, да с размаху, не говоря ни слова, изо всей силы так и ударил его по лицу! Тот закачался на бревнах, едва не свалился в воду, весь побледнел, затрясся от страха, зная, что может быть застрелен теперь же… А Чапаев и действительно рванулся к кобуре, только Федор, ошеломленный этой неожиданностью, удержал его от расправы. Самой крепкой, отборной бранью бранил рассвирепевший Чапаев дрожащего инженера:
