Тем временем по линии разведки тревожных сообщений поступало все больше. 29 мая Главное разведывательное управление РККА получило телеграфное донесение военного атташе из Бухареста, в котором он характеризует господствующие настроения: „…Война против СССР вообще не представляет проблемы с военной точки зрения. В два-три месяца немецкие войска будут стоять на Урале. Механизированная русская армия поставит себя под удар немецкого наступления в западной части СССР и будет там разбита наголову в кратчайший срок, так как Красная Армия со своим устаревшим броневым оружием и устаревшей авиацией не будет в состоянии устоять перед наступающим и превосходящим количественно немецким оружием, которое далеко ее превосходит. В немецких посвященных кругах нет ни одного человека, который имел хотя бы малейшее сомнение в немедленной победе над СССР“.
[197]
Руководство вермахта, не опасаясь серьезных действий со стороны западных противников и не сомневаясь в своей быстрой победе над Советским Союзом, сосредоточило свои главные силы на всем протяжении от Балтийского до Черного моря. По оценкам Жукова, „к июню 1941 года Германия довела общую численность войск до 8 миллионов 500 тысяч человек, увеличив ее с 1940 года на 3 миллиона 550 тысяч человек, то есть до 214 дивизий. У нас к июню с учетом призыва дополнительных контингентов в вооруженных силах было свыше 5 миллионов человек. Наиболее массовые перевозки войск на восток гитлеровское командование начало проводить с 25 мая 1941 года. К этому времени железные дороги немцами были переведены на график максимального движения. Всего с 25 мая до середины июня было переброшено ближе к границам Советского Союза 47 немецких дивизий, из них 28 танковых и моторизованных. Гитлер считал, что настал выгодный момент для нападения на Советский Союз“.
[198]
А оборонная инициатива советского военного руководства по-прежнему сковывалась позицией Сталина. Так, в начале июня Военный совет Киевского Особого военного округа по предложению М.П.Кирпоноса принял очень нужное решение о выводе части сил постоянных гарнизонов укрепленных районов в предполье с целью приведения в боевую готовность построенных там дерево-земляных огневых точек. Об этом приказе начальник пограничных войск НКВД Украины Строкач донес Берии, который немедленно передал полученную информацию Сталину. Жукову и Тимошенко был учинен настоящий разнос. Предупредив их об ответственности за последствия, Сталин категорически запретил производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи без его личного указания. Жуков вынужден телеграфировать Кирпоносу: „Донесите для доклада народному комиссару обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такие действия могут немедленно спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чреваты всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и донесите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение“.
[199] На следующий день Жуков предписал всем командующим западными приграничными военными округами „полосу предполья без особого на то приказания полевыми и УРовскими частями не занимать, а охрану сооружений предполья организовать службой часовых и патрулированием“.
[200] Командующие войсками приграничных округов М.П.Кирпонос, Д.Г.Павлов и Ф.И.Кузнецов по указанию Сталина были вызваны в Москву, где получили от Тимошенко и Жукова строжайшие указания о бдительности и недопущении поводов для провокации немцев на вооруженное столкновение с советскими войсками.
Отнюдь не на все донесения разведки Сталин реагировал скептически. Так, полученные 12 июня сведения из Берлина настолько встревожили его, что Жуков получил возможность в тот же день направить директиву командующим войсками приграничных военных округов с указанием с 12 по 15 июня вывести дивизии, расположенные в глубине, ближе к государственной границе. Командующий Киевским Особым военным округом генерал Кирпонос приказал стрелковым дивизиям, расположенным в глубине, начать выдвижение в полном составе, но без мобилизационных запасов в 20 часов 18 июня. В Западном Особом военном округе командиры стрелковых корпусов и дивизий получили устные распоряжения на выдвижение из глубины ближе к границе. 13 июня Жуков и Тимошенко попросили разрешения у Сталина привести войска приграничных округов в полную боевую готовность и развернуть первые эшелоны по плану прикрытия. Сталин обещал подумать.
С середины июня в некоторых соединениях были выданы боеприпасы, отменены отпуска личному составу, началось строительство командных пунктов. В войсках велась отработка „Плана-инструкции по подъему войск по боевой тревоге“. Командующий Прибалтийским Особым военным округом генерал-полковник Ф.И.Кузнецов 15 июня потребовал максимально повысить боеготовность частей и рассредоточить авиацию. Согласно этому приказу командиры стрелковых дивизий должны были разработать планы обороны своей полосы, а заготовку противотанковых мин и проволочных заграждений перед передним краем производить с таким расчетом, чтобы минное поле по особому приказу в случае необходимости могло быть установлено в течение трех часов. Одновременно приказывалось тщательно проработать план противовоздушной обороны, замаскировать самолеты, танки и артиллерию. Все эти мероприятия предписывалось выполнить к 25 июня. Позднее, 18 июня, были подняты по тревоге и приведены в полную боевую готовность штабы армий и соединений, а дивизии, расположенные в глубине территории округа и в приграничной зоне в ночь на 19 июня начали выдвижение к границе. При этом все самолеты оставались на постоянных аэродромах, причем свыше 40 процентов авиаполков базировалось по два на одном аэродроме, а меры по их маскировке не были приняты.
14 июня в „Правде“ публикуется сообщение ТАСС, в котором объявлялось, что все слухи о намерении Германии порвать пакт о ненападении и совершить нападение на Советский Союз лишены основания. К великому сожалению, оно только дезориентировало командиров Красной Армии и притупляло их бдительность. Все эти просчеты в оценке международной обстановки и заигрывание с нацистской Германией роковым образом обернулись против Советского Союза.
Едва ли не ежедневно Жуков и Тимошенко атаковали Сталина просьбами о необходимости приведения войск в полную боевую готовность. 15 июня при очередном их докладе Сталин ответил: „С Германией у нас договор о ненападении. Германия по уши увязла в войне на Западе, и я верю в то, что Гитлер не рискнет создать для себя второй фронт, напав на Советский Союз. Гитлер не такой дурак, чтобы не понять, что Советский Союз — это не Польша, это не Франция и что это даже не Англия и все они вместе взятые“.
С. К. Тимошенко попробовал возразить: „Ну а если это все-таки случится? В случае нападения мы не имеем на границах достаточных сил даже для прикрытия. Мы не можем организованно встретить и отразить удар немецких войск, ведь вам известно, что переброска войск к нашим западным границам при существующем положении на железных дорогах до крайности затруднена“.
