Понимая, что брак с Есениным, скорее всего, будет носить временный характер, Айседора идет на этот рискованный шаг, не просто решаясь на связь с молодым и весьма привлекательным поэтом, но делаясь законной супругой, а по сути опекуном, няней, второй мамой. Когда-то Айседора помогала пробиться Гордону Крэгу, поднимала сорок немецких девочек. Теперь перед ней нескладный мальчик с репутацией прекрасного поэта и хулигана. Дункан рассматривает Есенина не как очередного любовника или даже мужа: Есенин – это новый, головокружительный проект, история Пигмалиона, рассказанная на новый лад. Да, она поможет ему, мальчик хочет одеться как настоящий денди, она подарит ему эти вещи и научит их носить, даст попробовать редкие вина, следя за тем, чтобы он в конце концов научился разбираться в них. Он будет вместе с ней учить языки и, разумеется, объедет весь мир. Она станет его импресарио, его рекламным агентом. Глупый русский мальчик не понимает, что он красив и самодостаточен, как он потрясающе, невероятно талантлив, ему хочется большего, и она дает ему это большее, чтобы в результате он мог принять или отбросить все вместе с ней.
Что даст? Все по высшему разряду, все как в последний раз, гулять так гулять. Сначала они возьмут билеты на аэроплан и полетят по небу. Есенин никогда не летал, это его впечатлит. Потом путешествие по Европе – нет, не в вагонах с удобным мягким ложем и ванной, кого нынче удивишь поездом? Они поедут из города в город в роскошном пятиместном «бьюике», в России еще так мало машин. Сергей будет в восторге от этой идеи. Без сомнения, такое путешествие потребует огромных вложений, но семь бед – один ответ, она продаст недвижимость. В Европе к Айседоре присоединится секретарь-француз, который и поможет разобраться с купчими; кроме того, для удобства она возьмет переводчика, в Париже полно русских. Им не будет скучно.
Однако есть сомнения, пропасть разнообразных сомнения и тревог; перед тем, как они соберутся в загс, Айседора, смущаясь и краснея, попросит Шнейдера изменить дату рождения в ее французском паспорте: «Это для Езенин, – ответила она. – Мы с ним не чувствуем этих пятнадцати лет разницы, но она тут написана… и мы завтра дадим наши паспорта в чужие руки… Ему, может быть, будет неприятно…».
А вот теперь непосредственно о причинах, по которым непременно потребовался законный брак со всеми полагающимися штампами и печатями в паспорте: в Америке они не за что не смогут поселиться в одном номере гостиницы, не будучи женатыми. То, что легко проходило с Зингером, не получится с Есениным, стало быть, они должны быть женаты хотя бы ради этого.
2 мая 1922 года они действительно поженились в загсе Хамовнического Совета, взяв себе двойную фамилию – «Есенин-Дункан».
Уезжая за границу, Есенин попросил Мариенгофа позаботиться о сестре Кате: выдавать ей деньги – пай Есенина в кафе поэтов и в книжной лавке на Никитской, – все, что он мог сделать для нее.
Первая страна, куда попадают супруги – Германия. Берлин – один из самых удобных городов для русских туристов, не знающих языка, так как усилиями русских эмигрантов там функционировали русские театры и школы, каждый вечер зажигали огни реклам русские кабаре, было полно библиотек на русском языке, и, что самое главное для поэта, издавались русские газеты и сборники стихов! Поэтому ничего удивительного, что Есенин легче легкого сориентировался на месте. Устроившись в гостинице и позавтракав, он устремляется в редакцию эмигрантской газеты «Накануне», где дает интервью, вышедшее в печать под названием: «У Есенина». После интервью проведший беседу с гостем журналист А. Ветлугин
[270] приглашает поэта посетить литературный вечер в Доме искусств, который состоится буквально на следующий день. Есенин принимает приглашение, уточнив, что придет с женой. Но, должно быть, приревновав к славе Дункан, в двери клуба он входит первым, оставив свою половинку на лестнице. Согласно этикету муж и жена должны появиться вместе. Но Есенину законы не писаны. Он кивнул Алексею Толстому
[271] и Николаю Минскому
[272], обнялся с Эренбургом
[273] и Кусиковым
[274]. В зале шепоток, там полно противников Есенина, а Сергей Александрович явно уже выпил и на взводе. Вот как описывает этот вечер газета «Накануне»: «Кто-то выкрикнул: “Интернационал!”. Начался шум, свист. Есенин вскочил на стул и стал читать на исконную русскую тему – о скитальческой озорной душе. А тем, кто свистел, он крикнул: “Все равно не пересвистите. Как засуну четыре пальца в рот и свистну – тут вам и конец. Лучше нас никто свистеть не умеет”. И свистнул, да еще как. Только свиста ему показалось мало, а нормально читать он уже не мог, такой гам поднялся. Поэтому он выкрикивает в толпу: “В России, где теперь трудно достать бумагу, я писал свои стихи вместе с Мариенгофом на стенах Страстного монастыря или читал их вслух на бульварах. Лучшие поклонники поэзии – это проститутки и бандиты”. После чего часть публики посчитала себя оскорбленной и покинула зал, а Есенин под аплодисменты и освистания прочитал заранее подготовленную подборку стихов».
В Берлине на такую мелочь как небольшой скандал на литературном вечере внимания не обратили. Подумаешь, большое дело, пьяные поэты погрызлись, так ведь не убили же никого. Зато кто-то из «своих» тут же отстучал телеграмму на далекую Родину, говоря о недопустимости пребывания такого ненадежного человека как Сергей Есенин за границей. В результате супругам пришлось вести письменные переговоры с наркомом иностранных дел М. Литвиновым, и Есенин пообещал: «…держать себя корректно и в публичных местах “Интернационал” не петь». После чего им позволили продолжить вояж.
Памятное выступление в Доме искусств не прошло даром, и вскоре Есенина и Дункан приглашают еще раз дать теперь уже совместное интервью для газеты «Накануне». Заметка называется «Залетные гости», она вышла 14 мая. И снова супруги говорят о России, революции и любви: «Я так люблю Россию…, – восклицает Айседора, – я влюблена в Есенина».
Все прошло гладко и пристойно, читатель доволен, Есенина приглашают то в один, то в другой клуб читать стихи, очень быстро поэт приобретает популярность.
