Вскоре она обнаружила и подробные карты Хэвена – то, как институт предположительно выглядит с высоты птичьего полета, и размытые снимки зданий, отснятые издалека и, вероятно, сделанные с лодки. Тем не менее Джемма прониклась убеждением, что Витц вообще никогда не бывал в Хэвене, поскольку институт, обнесенный тюремной стеной, день и ночь охраняли солдаты. Однако забор Витц все же умудрился сфотографировать – унылую сетку-рабицу футов шестнадцати высотой, дополненную колючей проволокой. Десятки страниц сайта были отведены под разнообразные теории о том, какие эксперименты проводятся в Хэвене. Витц всячески выступал против идеи о том, что в институте пестуют монстров или ставят опыты на инопланетянах, хотя и заявлял, что он – «эксперт» по скрываемым военными контактам с гуманоидами и даже написал книгу по данной теме («Тайна Иных: что правительство США желает от вас скрыть!») и самолично ее издал.
Несколько разделов были целиком и полностью посвящены «делу медсестры М.». Некая медсестра М., работавшая в Хэвене, предположительно совершила самоубийство за день до того, как Витц должен был взять у нее интервью. Витц сам ее разыскал, но имя называть отказывался – во всяком случае, на сайте.
Медсестра М. оказалась связана с историей трехлетней давности, медийным скандалом, в котором был замешан и Хэвен – скорее всего, из-за того, что распространенная в США сеть клиник нелегально продавала эмбриональные клетки различным заведениям. Прилагающееся видео показывало, как один из руководителей клиники покидает зал суда, а вокруг него роятся репортеры и демонстранты с плакатами, написанными от руки.
У Джеммы ныла спина и слезились глаза. Она была потрясена, когда поняла, что торчит в Сети уже три часа. Но вопросов по-прежнему было больше, чем ответов. Отцовская компания наняла Хэвена, чтобы он проводил для них научные исследования. Ну и что? «Файн энд Ивз» – крупнейшая фармацевтическая компания страны. У нее сотни контрактов с кучей исследовательских институтов – и, кроме того, к тому моменту отец уже ушел из правления после продолжительной тяжбы с бывшим деловым партнером.
И почему старикан на парковке считал, что она знает про Хэвен? Разве Хэвен имеет столь важное значение? Что вообще там происходит? К чему вся эта секретность, охрана, ограда?
Она что-то упустила! Нечто очевидное и одновременно сокрытое, как в тех хитроумных загадках, когда на картинке можно разглядеть два разных предмета. Эх, пробраться бы в отцовский кабинет! Но он, разумеется, заперт.
Она и не представляла, что надо искать.
Джемма встала, попыталась сделать упражнение из йоги на растяжку и чуть не расквасила себе нос. Руфус вскинул голову и, жмурясь, уставился на хозяйку.
– Перебор с дзеном, – объяснила Джемма.
Руфус не проникся восточной философией и плюхнулся обратно на подушку.
И почти в ту же секунду послышался звонок. Незваный гость – не иначе! Руфус вскочил, спрыгнул с кровати и с яростным лаем понесся к лестнице. На мгновение Джемма испугалась, что в особняк опять вломится Хлоя – вдруг она заявилась, чтобы напакостить чем-нибудь еще?
Хотя нет, глупости. Хлоя не стала бы трезвонить, стоя у ворот особняка. Она же умчалась в Майами и сейчас наверняка сплетничает за текилой со своими волчьими прихвостнями.
Странно. Если еще позавчера Джемма была уверена, что маску Франкенштейна подбросила в особняк именно Хлоя, то сейчас она засомневалась. Возможно, слухи про Хэвен и монстров правдивы, а значит, послание действительно адресовано отцу, даже если Джемма не понимала связи.
Джемма посмотрела на экран видеокамеры и, к удивлению своему, обнаружила Перва Роджера, наполовину высунувшегося из машины. Белокурая копна волос была узнаваема, несмотря на низкое зернистое разрешение. Джемма впустила его, не спросив, чего ему надо. Перв безвреден. Не считая того, что он был Первертом, иначе говоря – Первом-извращенцем, и, вероятно, развешивал у себя в подвале женские трусики, чтобы нюхать их. А может, он держал в подвале девушек, кто знает?…
Две минуты спустя Перв вырулил на подъездную дорожку. Джемма смотрела на фиолетовый минивэн, который выглядел точь-в-точь как гигантский самодвижущийся баклажан. Похоже, Перв явно позаимствовал минивэн у кого-то из родителей!
Руфус заливисто лаял. Джемме пришлось придержать пса за ошейник, чтобы он не вылетел во двор.
– Извини! – закричала она, перекрывая лай, когда Перв выбрался из машины и осторожно двинулся к двери. – Он не кусается, честно! Просто любит пошуметь. Руфус, сидеть!
Руфус подчинился и лизнул Перву руку, когда тот предъявил ее для обнюхивания.
– Сколько ему? – поинтересовался Перв.
– Он у нас старичок! – заявила Джемма. – Тринадцать. Но он вполне здоров, – добавила она, поскольку из суеверных соображений не любила говорить о возрасте Руфуса.
Щенок появился в доме, когда ей было три года, и присутствовал во всех ее воспоминаниях.
– Думаю, от меня пахнет хот-догами из «Квик-Марта», – заявил Перв.
Он переоделся после работы, и теперь вместо уродской рубашки на нем был очень неплохой наряд: белая тенниска, открывающая загорелую кожу в веснушках, выцветшие шорты из плотной плащовки и поношенные кеды «Конверс».
Джемма осознала, что на ней старая футболка «Ханна Монтана» – по чистой случайности, но Перв-то этого не может знать! – и скрестила руки на груди.
– Чего тебе нужно? – спросила она.
– Ты забыла сдачу, – ответил Перв. Он порылся в кармане и достал несколько скомканных купюр и монет. – Три доллара двадцать семь центов.
Джемма вытаращила глаза.
– Ты приехал сюда, чтобы вернуть мне три доллара?
– И двадцать семь центов, – повторил Перв, широко улыбнувшись. – И мне хотелось посмотреть, где ты живешь. Я слыхал, у вас обалденный дом. – Он вытянул шею, заглядывая поверх Джеммы в холл. – Ого! И канделябры тоже есть? Я-то думал, они бывают только в отелях и в казино в Лас-Вегасе. Ну и у мексиканских наркобаронов.
– Шутишь?
В школе Джемма практически не общалась с Первом, так что их недавний диалог в «Квик-Марте» был дебютом – если не считать прошлогоднего урока биологии. Тогда Перв обернулся и спросил у Джеммы, знает ли она, что у морских коньков об икре заботятся только самцы, а она прошипела в ответ: «Нет».
– Извини. – Перв провел рукой по волосам, и те вздыбились, как язычки пламени. – Иногда я что-то мелю, ничего не спрашивая у мозгов.
– Верно, – произнесла Джемма. – Мексиканские наркобароны, значит?
Перв пожал плечами. Вероятно, он чего-то ждал, хотя Джемма понятия не имела, чего именно. К ней впервые приехал парень – не то чтобы на свидание, но все же… – и она вдруг застыдилась. Ей захотелось, чтобы Перв ушел, но она не знала, как ему на это намекнуть и не нагрубить. В конце концов, он оказал ей услугу. И он симпатичный, хотя и воровал женские трусики. И, возможно, он уже устроил в подвале специальную комнату для секса, как однажды предположила Эйприл, заметив, как в столовой Перв пялился на Джемму.
