Я посмотрел за спину директора – из-за него выдвинулись трое здоровенных парней, чем-то похожих на директора – то ли отекшими мордами, то ли габаритами. Родня? Или подбирал по своему образу и подобию? «Голубой воришка», точно!
– Вон отсюда… прощелыги! – Директор покосился на мордоворотов, многозначительно похлопывающих по ладоням обрезками труб, и еще больше напыжился: – Пошли вон!
Я не успел ничего сделать. Мама подскочила к негодяю и с размаху врезала кулаком в его толстое брюхо так, что тот хекнул, выпучил глаза и согнулся буквой «Г», зажав пузо руками. Хороший удар, да!
– Браво! – Варя радостно захлопала в ладоши и, сделав шаг, пнула в доброе лицо директора заведения. Тот пискнул и повалился на каменные ступени.
Двоих парней я свалил за секунду. Они посыпались, как кегли. Третьего бить не стал – отобрал оружие ударно-дробящего действия, зажав кисть руки болевым приемом, ласково спросил:
– Петя – в изоляторе, да? Проводи меня туда. И вот что – не будешь сотрудничать, я тебе руку сломаю в трех местах. Веришь?!
Парень верил. Потому часто-часто закивал и через несколько секунд уже семенил вдоль коридора к железной двери, запертой на ключ.
Петька лежал на кровати, привязанный эластичными бинтами. Он был горячим, как огонь, и едва узнал меня, когда я потряс его за плечо. Узнав, заплакал:
– Я… я… я хотел тебя найти! Они забрали все! Директор! И его жена! И еще другие! Меня поймали! Колют что-то! У меня горит все внутри! Били! Говорят – я сумасшедший и меня отправят в детдом для умственно отсталых, если я буду болтать! А я все равно, все равно расскажу! Они негодяи! Негодяи! Воры!
– Что колют? – Я повернулся к «сопровождающему», посмотрел ему в глаза долгим, страшным взглядом, и тот испуганно залепетал:
– Я не знаю! «Серу», наверно! Чо еще-то?! Это не я! Это директор! Я только воспитатель! Это он приказал! Мы ни при чем! Его спросите!
– Воспитатель… – Я коротко ударил парня под дых, и «воспитатель» замер на полу, скрючившись в позе эмбриона. Потом взялся за ремни, притягивающие Петьку к кровати, и разорвал их легким рывком. Поднял мальчишку на руки и понес вон из комнаты.
Петька прижался ко мне, обхватил рукой за шею, посмотрел в глаза, тихо спросил:
– Ты уйдешь?
– Нет, не уйду! Не бойся, я с тобой! – Я закашлялся, глотая комок, застрявший в горле. Мне сейчас невыносимо хотелось убивать!
* * *
Я никого не убил. То, что я сделал, было гораздо сложнее и гораздо хуже.
Что может быть хуже смерти? Рабство, конечно. Убить – легко. Заставить человека делать то, что ему не свойственно, сделать своим рабом – гораздо сложнее.
Когда я закончил с персоналом, состоящим теперь исключительно из Тварей, все они подчинялись мне безоговорочно. А у меня втрое поубавилось энергии, которой я был переполнен с того самого дня или, скорее, ночи, когда покончил с Хозяином.
Теперь этот детский дом будет лучшим в стране и во всем мире. Не будет никогда в истории более самоотверженного, более доброго и человечного персонала, чем здесь, в этом коллективе. Я знаю, о чем говорю. Я сам это устроил.
Петьку мы забрали с собой – с разрешения директора, конечно. А пока Петька будет у нас – мама оформит усыновление. Вот и будет у меня брат. Младший братишка. Моя копия.
Впереди – целая жизнь. Долгая, очень долгая. И я пока что доволен своей жизнью. Пусть она и не всегда была радостной.
Жаль, что Наставник от нас ушел. Но я уверен – мы с ним еще встретимся. И я все время чувствую, что он где-то рядом. Следит за нашей жизнью, оберегает.
Ну а я продолжу чистить мир. Попозже. Когда немного отойду от событий последних месяцев и когда буду уверен, что нашей семье уже ничего не угрожает. Буду учить Петьку единоборствам, подберу еще таких же хороших ребят и стану для них Наставником. Отцом. И когда-то они тоже будут делать мир чище. Или, по крайней мере, его не испачкают. В этом я уверен наверняка. Иначе для чего я здесь?
* * *
«Я родился в незапамятные времена, в землянке, на берегу реки, название которой потерялось в веках. Даже свое настоящее имя мне теперь кажется незнакомым и странным – так давно это было. Мама называла меня «Волчонок»…»
«Воспоминания Белокопытова. Тетрадь первая».
