– И моих четверо подъедут – кроме этих, – в тон Белокопытову заметил Михаил Борисович. – Тоже посмотрят, как и что. Не против?
– Совсем – нет! – довольно кивнул мой наставник и поманил меня пальцем: – Пойдем, Толик!
И мы вышли из зала.
Утоптанный снег скрипел на расчищенных (мной!) дорожках, светил фонарь, и выпавший днем легкий снежок сверкал, переливался, как груда мелких бриллиантов. Светло. Белокопытов везде навешал фонарей, так что к дому нельзя было подойти незаметно. Яркий свет не давал возможности прокрасться незамеченной даже соседской кошке, галопом бросившейся прочь из-под наших ног от летнего навеса.
– Мерзавка! Опять мусор раскидала! – буркнул Белокопытов и добавил, глядя на раскиданные объедки возле мусорного ведра: – Может, и правда собаку завести? Да и веселей будет…
– Варя… что пишет? Когда приедет? – вдруг спросил я, нагибаясь, чтобы положить в ведро обглоданную кость, вытащенную кошкой. Я патологически не переносил непорядок. Мамина школа!
– Варя? На Новый год приедет Варя… – хмыкнул Белокопытов, обивая у порога свои войлочные ботинки модели «прощай, молодость». – А что? Ты все-таки влюбился? Дурачок… забудь свои мысли! Да нет, не подумай чего – я не такой уж и зверь, как ты считаешь. Просто мне не хотелось, чтобы ты остался с разбитым сердцем на обочине жизни. Как заноза, засядет – ты, может, и вырвешь ее из своей души, но заразит она тебя на всю оставшуюся жизнь. И всю жизнь ты будешь сравнивать всех встреченных женщин только с ней – и не в пользу этих самых женщин. Варька ветрена, непостоянна, как ветер. Она… она… суккуб! (Я едва не вздрогнул!) Слышал о демонах в женском обличье? О тех, кто приходит к мужчинам, доставляет им неземное наслаждение и выпивает их душу досуха? Оставляя лишь оболочку, лишенную желания жить! Так вот – это и есть суккуб. Такой была и ее мать…
Он внезапно замолчал. Я подождал секунды три, прикрывая дверь за нашей спиной, спросил, не надеясь на ответ:
– А где ее мама? Ваша жена?
– А не было у меня никогда жены, – как-то слишком легко пояснил Белокопытов. – Моя работа – вот моя жена. Помнишь? «Наши жены – пушки заряжены! Вот кто наши же-о-ны!»
Он пропел это с ехидной ноткой в голосе, но мне все-таки показалось, что Наставник расстроен, как бывает расстроен человек, вспомнивший то, чего вспоминать не хотелось.
– Мать ее? Умерла мать. Убили ее. Она работала в одной восточной стране, и, когда захватили наших дипломатов… ее убили. Мы никогда не были с ней расписаны. Человек моей профессии должен быть один. Его ничто не должно держать на этом свете. Иначе он не сможет выполнять свою работу, будет бояться, будет раздумывать – а стоит ли рисковать, ведь там, дома, его ждут, за него переживают… им будет больно! И дрогнет. И провалит задание.
Мать погибла, когда Варе было пятнадцать лет – она жила с бабушкой. Бабушка, узнав о смерти Вариной мамы, слегла с инфарктом и вскорости умерла. Варя осталась одна. Я ее нашел и официально удочерил. А потом ушел с оперативной работы. Стал преподавать, а когда мои знания оказались никому не нужны – ушел на гражданку. Вот так вот бывает.
– Вы наказали убийц? – Голос мой был холоден, я старался не выдать чувств. Меня почему-то очень тронул рассказ Белокопытова. Я бы за свою мать весь мир порвал! И рву!
– Да, – просто сказал Белокопытов. – Когда все закончилось и после некоей нашей акции устрашения дипломатов отпустили, я отправился к убийцам и вырезал всех, кто был хоть немного причастен к убийству Вариной матери. ВСЕХ!
Я не стал спрашивать, кого это – «всех». Не хотел это слышать. Я знал, что мне это не понравится. Но понимал Белокопытова – возможно, что понимал лучше, чем кто-либо на всей Земле.
– В общем – Варя мне очень дорога. Она капризуля, но очень хорошая. Хотя и разбивает сердца мужчин. Была замужем, развелась. Глупенькая – она ищет меня во всех мужчинах, с которыми встречается, и не находит! И тогда отбрасывает их, как выжатую тряпку. Понимаешь?
– Наверное… – растерянно кивнул я, усаживаясь за кухонный стол.
– Наве-ерное! – передразнил Белокопытов. – Щенок ты глупенький! Зубастый, сильный, но по состоянию твоего сознания – полный щенок! Тебе и женщина нужна такая же – щенковая! Чтобы ластилась, чтобы искала защиты, чтобы бегала за тобой, ожидая, когда ты ее приласкаешь! А Варя совсем другая. Она выпьет из тебя кровь! И ты будешь рад поставить шею под ее белые зубки! Я знал, что делаю, когда предупреждал тебя не приближаться к ней на пушечный выстрел. Тебя берег, дурачок! Ты мне нужен. Я не хочу, чтобы вместо тебя нынешнего здесь была безвольная тряпка!
– А зачем я вам нужен? – задал я вопрос, от предвкушения ответа на который у меня заколотилось сердце. (Вот сейчас я все и узнаю!) – Какая нужда вам во мне? Кто я вам?
– Ты – мой ученик. И, возможно, – продолжатель моего дела. – Белокопытов прошел в свою комнату, и теперь его голос раздавался издалека, приглушенно, будто он залез куда-то под кровать. – Я учу тебя всему, чего знаю. И надеюсь, что ты подхватишь мое знамя, когда я упаду на поле боя. Пафосно звучит, да? Но это правда. Я вижу в тебе стержень. (Мгновенная паника – чего он там во мне видит?!) Я знаю, что ты лучший кандидат из тех, что мне встречались до сих пор. Уверен в этом, моя интуиция никогда меня не подводила!
Белокопытов замолчал, что-то стукнуло, будто он достал некий ящик и теперь в нем копался, а я вдруг подумал – интуиция? А что такое интуиция? Почему он так уверен? А может, он видит во мне родственную душу потому, что им руководит Бес? Внушает ему свои мысли? Бес чует меня, чует своего «родственника» и внушает своему носителю нужные мысли! Мол, это тот, кто тебе нужен, это «правильный пацан»! А Белокопытов думает, что это он сам так считает! Почему и нет?! Вполне себе заслуживающая внимания версия!
Я вздохнул. С такими мыслями можно до многого докатиться. Я-то тоже заражен, во мне тоже Бес! А если и мной руководит Бес? И внушает мне эти самые сомнения? Вот не залюбил он «белокопытинского» Беса и теперь вносит смуту в мой мозг!
Черт! Черт! Черт! Я с ума схожу, что ли?! При чем тут Бес и мои мысли?! Я ведь все понимаю, все контролирую, и не может быть так, чтобы я подчинялся какой-то там энергетической твари!
Кстати – твари-каннибалу! Почему каннибалу? А если бы он не был каннибалом, разве позволил бы мне выпивать свою «родню»?!
Да, что-то я запутался. «Бесы правят миром» – это сродни заговору «жидомасонов», о котором твердят некоторые особо продвинутые в теории фашизма кадры.
А может, все проще? Может, и на самом деле Бесы могут быть «плохими» и «хорошими»? Может, Бес сам по себе не плох и не хорош, а просто инструмент – как топор, как нож? И все зависит от того, в ком этот Бес сидит? Ведь топором можно отрубить голову, и топором же построить резную церковь, которая останется в веках как пример мастерства и красоты!
Сложно. Все сложно. И можно только гадать – как все обстоит на самом деле.
