Полез наверх, по пути ударился обо все, обо что можно. Выбрался кое-как наверх… тут пулеметы и у командирского люка, и у люка стрелка, и еще один – прямо поверх танкового орудия, с электроспуском.
Стреляли. Стреляли где-то далеко, а здесь уже не стреляли. Здесь пахло гарью, машины все уже сгорели до металла и колес, несколько человек оттаскивали трупы в одну сторону, трофеи в другую, все трупы обирали буквально до белья. Это не мародерство, я уже понимал это. Здесь просто ценность имеет все – даже трусы, простите. Поэтому бросать труп на съедение шакалам в трусах глупо – так они пропадут, а если снять, кому-то еще послужат. Это не говоря про обувь – здесь молодежь ходит босиком.
Это был Али. Он где-то раздобыл машину, приличествующую амиру, – это был «Audi Q7» ослепительно белого цвета, и за ним стоял пикап с личной охраной. Он пристроился на броне и глядел вдаль, туда, где стреляли.
– Салам, – сказал он, когда я выбрался из танка и сел рядом.
– Салам, – ответил я.
– Даже не знаю, что сказать, Валид-муаллим, – сказал он, назвав меня учителем, – пусть Аллах поразит меня, если я хоть на каплю совру. Я еще не видел такого воина, как ты. Про то, как ты вышел с тридцатью людьми на тысячу и победил их, деды будут рассказывать внукам, когда ни тебя, ни меня не будет в живых.
Я посмотрел на небо. Тьма… тьма… все тот же проклятый, как бы рассеянный свет – именно он отличает теперь день от ночи.
– Думаю, скоро ни тебя, ни меня не будет в живых. – Я показал на небо: – Видишь?
– Все в руках Аллаха, – сказал Али, – но я точно знаю одно: если нам суждено умереть, мы умрем как мужчины, с оружием в руках, а не как бараны от ножа мясника. У нас теперь есть оружие, и люди воспряли духом.
– Твои люди и без того были храбыми воинами, – сказал я, – не преувеличивай мое значение.
– Нет, – сказал Али, смотря в ту сторону, где шел бой и где небо было черно от дыма и гари, – ты просто не понимаешь. Мы не такие, как вы, это сложно вам понять. Когда я служил в армии, мы участвовали в патрулях, в сопровождении колонн, отбивались от засад. Я был старший сержант, ракыб аваль. Я знал, что происходит с моими людьми, о чем они думают. И я знал, что когда они стреляют, то многие из них нарочно стреляют не в цель, а над головой или в землю. Однажды, когда мы отбивали засаду и погибло четверо наших, мне это надоело. Я собрал своих людей и сказал: «Посмотрите. Посмотрите, что вы наделали. В том, что ваши товарищи сейчас мертвы, ваша вина не меньше, чем вина ваххабитов. Вы специально стреляли так, чтобы пули не задели ваххабитов, в то время как они стреляли точно и убивали вас. Что вы теперь скажете отцам ваших товарищей, которых убили из-за вас? Скажите мне…»
– И сказали?
– Сказали… – сказал Али. – Один из них сказал: «Рафик ракыб, мы не можем стрелять в ваххабитов, они – воины Аллаха. Поднимая на них руку, мы идем против воли Аллаха». Я спросил: «А как быть с тем, что они стреляют в вас? Что если они еще кого-то убьют?» И тогда они сказали: «Значит, на то будет воля Аллаха».
– Как же вы живете?.. – спросил я.
– А вот так и живем, Валид, – ответил Али. – Ты думаешь, такого не было, когда убили Искандера? Я уверен, что было. Но теперь ты показал моим людям, как надо убивать. И они устыдились и стали стрелять точно. Они не захотели позориться перед тобой. Хвала Аллаху…
Я должен был что-то ответить. Но я ничего не ответил – и мы так и сидели, на неудобной танковой башне, среди бронированных щитов, пулеметов и наростов дополнительной брони.
– Я пришел сказать тебе, Валид, что Абу Хусейн и его люди отправляются в порт Мукалла завтра. Если желаешь, можешь поехать с ними. Я знаю, твое место не здесь, и не держу тебя. Благодаря тебе мы укрепились, воспряли духом и теперь можем сражаться сами.
…
– Что мне сказать Абу Хусейну?
Что сказать…
– Я выхожу с ним.
– Тогда поехали. Тебе надо собраться. И пусть тебя хранит Аллах в пути…
Бывший Йемен
Неконтролируемая территория
30 июня 2031 года
Весь остаток дня до последнего намаза я с помощью Али и его семьи собирался в дорогу.
Вместо машины, которую завалило при взрыве (кстати, Али сказал, что ее отремонтируют, но не сейчас, кузов выправить не проблема), мне подогнали другую машину, причем просто отличную. Пикап «Тойота Хай Лакс» двадцать девятого года выпуска, производства ЮАР, новый почти, с кузовом «кинг кэб», четырехдверным. Самый простой дизель, сто сорок сил. На таких ездят пи-аш, профессиональные охотники, и такие покупают для экспедиций. Автомобиль нашелся во дворе одной семьи, проживающей в деревне, и я был поражен, с какой готовностью они мне его отдали. Здесь вообще, как я уже понял, по-философски смотрели на мир и не держались за вещи, которые в любой момент могут погибнуть от обстрела, за дом, который мог быть отнят и разрушен. У нас все по-другому, и мне от этого даже стыдно стало.
За нас.
Часть того оружия, которое у меня было, я подарил ополченцам, а взамен взял то, что мне было нужно. Десять болгарских автоматов – на продажу. Два пулемета. И три винтовки «Барретт» грузинского производства, с которым я уже освоился, тот самый «Colt», который я использовал до этого, и еще одну винтовку – трофейную китайскую «NDM» калибра девять миллиметров с глушителем. Привлекла схема СВД, которую я знал, бесшумность и мощный патрон. В крайнем случае продам, такое не залежится.
Из одежды жители деревни подарили мне полный комплект полевой формы коммандос Йемена – как я понял, разграбили склады, этой формы было достаточно у всех, и полный комплект местной одежды, включая длинную шерстяную юбку черного цвета, которую пообещали перешить специально на меня к утру. Я, честно говоря, не представляю, как буду это носить, но, возможно, придется. Захочешь жить, будешь и без трусов ходить. А в том, что дорога впереди очень опасная, я и не сомневался.
Короче говоря, в машине у меня было достаточно оружия для того, чтобы начать третью мировую войну. Но я не собирался ее начинать, потому что она уже началась.
Еще подарили Коран на арабском языке, из которого я ничего не понимал, верблюжье одеяло, грязное и пыльное, несмотря на то, что новое, и коврик для молитвы с самодельно вышитой Каабой – черным камнем. Меня это тронуло.
Интернет валился целыми секторами, но если верить тому, что передавало ВВС, к северу от нас идет самая настоящая ядерная война с ядерными ударами по целям на территории Саудовской Аравии и Ирана. Началась она, кажется, с того, что Иран напал на Саудовскую Аравию, захватив ее нефтяные месторождения, расположенные на севере. После чего стороны начали гвоздить друг по другу ядерными ракетами. Если верить британцам, ядерные удары нанесены по Мекке, Медине, Куму, Тегерану, Риаду. То есть по всем крупным городам участков конфликта.
Мелькнула мысль в голове: хорошо, что перед отъездом я полностью вышел в деньги
[126]. Но это было даже не смешно.
