И всеми участниками игры.
Майор надел многофункциональные очки, вертолет уже отрывался от земли. Полет на таком вот вертолете был схож с полетом на адской колеснице, его еще называли «Ghost Rider», призрачный всадник. Сам майор летал на таком на учениях, британская армия довольствовалась довольно старыми «Еврокоптерами», а 22САС перемещался на скоростных, но легких и не готовых к серьезному бою машинах «Аугуста Вестланд».
– Проверка связи! Первый на связи! Второй!
– Второй на связи…
– Третий на связи! – отозвался майор. – Правый борт холодный
[93].
– Четвертый…
Майор опустил забрало шлема и пристегнул нижнюю его часть из металлокерамической брони. Она защищала лицо от случайной пули.
– Оператор, меры подавления?
– Активная защита включена, пускаю «Комара»…
– Есть…
«Комар», или беспилотник, который был предназначен для взаимодействия с вертолетом, выстреливался с помощью вышибного заряда из обычного сорок «Майк-Майк», или сорокамиллиметрового старого подствольника. Здесь он был закреплен на автомате «АКМ» – видимо, пилоты держали такой автомат на случай, если будут сбиты в Иране или в Шаме.
Боеприпасы, совместимые с вражескими.
– Курс сто, идем низко-низко.
– Есть сто, есть низко-низко…
– «Комар» отстрелен.
– «Комар» активен, картинка пошла…
– Подтверждаю, есть картинка, о’кей, о’кей…
Картинка шла и в кабину, и на место в десантном отсеке. В десантном отсеке помимо двух мест стрелков было место офицера РЭБ, занимающегося активными и пассивными методами радиоэлектронной борьбы, и офицера разведки и связи, ответственного за поддержание связи со спутником, самолетом ДРЛОУ
[94], если он есть и координирует операцию, наземными штабами, силами поддержки, сбитым летчиком и одним или несколькими «Комарами», пасущими пространство впереди.
– Джаммеры
[95] включены, активный режим.
– Пятерка, что там у тебя?..
– Есть скопление целей, примерно шесть миль от нас, на курсе сто тридцать. Скопление большое, до пятидесяти единиц…
Скопления противника определяли очень просто – по скоплению сотовых телефонов в пустыне, где им делать совершенно нечего. На вертолете была аппаратура, позволяющая определять такие скопления самостоятельно.
– Понял, курс сто тридцать, низко-низко. Атака с подхода…
– Курс сто тридцать взят. Скорость сто девяносто.
Со стороны, если бы это кто-то видел, это было бы потрясающее зрелище. Черный как смоль, ощетинившийся системами вооружения и датчиками вертолет летел совсем низко, в нескольких метрах над землей. В десантном отсеке горел тусклый красный свет…
– Курс сто тридцать. До цели две мили.
– Огонь по бортам, доложить.
Майор активировал электропитание пулемета – загорелся зеленый огонек. Управление огнем тут было несколько не такое, как у «Минигана», хотя принцип схож.
– Третий на связи, левый борт горяч
[96]…
– Пятерка, есть картинка. Скопление техники, место ровное.
– О’кей, зайдем бортом, побережем остальное на дорогу. Готовность по борту.
– Есть готовность.
– Скорость сто пятьдесят. Рабочая сто десять.
Вертолет начал отклоняться, и в этот момент майор увидел скопление техники.
– Тройка, есть визуальный контакт!
– Правому борту огонь!
Пулемет заработал. Это сложно было описать… в британской армии таких пулеметов не было. Полдюйма патрон, скорострельность до двух тысяч в минуту – при том, что даже один патрон способен пробить стену. Стрелять можно было только короткими очередями, иначе будет перегрев ствола и не исключено повреждение станка.
Первая же очередь, пулемет глухо прорычал, впереди что-то вспыхнуло. Второй пулеметчик уже вовсю поливал из своего «М240» длинными очередями, не заботясь о стволе. Стреляли и в них, он видел, как от машин разбегаются люди, строча из автоматов, пули летели во все стороны, как фейерверки. Он не заметил бронетехники – самосвалы, обычное средство для передвижения революционеров, бандитов и прочей шпаны. Дешевое, доступное, а высокие стальные стенки кузова могут в некоторых случаях защитить от пуль.
– Ракета!
Вспышку он заметил и дал короткую очередь по этому месту. Что-то взорвалось, вертолет шел по кругу, поливая все, что находится в центре этого круга огнем, а боевики стреляли в ответ. Хотя он сильно сомневался, что это профессиональные боевики, – мало гранатометов РПГ. Массированное применение гранатометов – верный признак закаленного в боях джамаата, у них на двенадцать-пятнадцать человек приходится два, а то и три гранатомета, и они тотчас пускают их в ход, пытаясь залпами отогнать вертолет или повредить бронетехнику противника и вынудить его на дорогостоящую и опасную спасательную операцию. А у этих РПГ, похоже, не было почти – так, местная шпана, начиная от гастарбайтеров и заканчивая племенной молодежью, не знающей, куда деваться.
Вертолет вышел из виража и не пошел на второй круг, вместо этого он стал быстро удаляться. Позиция была явно не подавлена.
– Первый, это Тройка! – заорал майор. – Какого черта, мы не подавили позицию!
– Тройка, сэр, тут вся пустыня ими кишит, а мы не можем оставаться над ними долго. У них может быть «Джавелин», «Стингер»
[97] или что-то в этом роде. Мы должны убираться, пока они не очухались, и идти дальше.
В общем-то, все правильно. Их сил не хватит ни на какой бой, их всего несколько десятков против потенциально нескольких сотен тысяч озверевших фанатиков. Все, что они могут, – нападать и держать на дальних подступах. Такой налет кого-то убьет, но остальных деморализует и заставит задуматься, а не бросить ли все к чертовой матери и не отвалить.
Арабам такая мысль приходит нечасто, они вообще без тормозов. Но приходит.
