Кажется, я сумела найти правильные слова – Алексей встал из-за стола с мрачным, потерянным видом и молча, словно нехотя, помог мне надеть шубу.
Мы вышли из кафе, в промозглый черный холод, который моментально выдул из меня хмель от легкого вина. Мой спутник поймал первую же попавшуюся машину.
– Куда? – лениво спросил таксист.
Алексей произнес название моей улицы.
В таком же гробовом молчании мы вылезли из машины возле моего дома.
– До свидания.
– Бай-бай! – Я обернулась перед подъездом, милостиво помахала ручкой, а сама подумала без всякой грусти, но и без особой радости: «Прощай...»
Дома я первым делом задернула шторы на окнах, дав себе слово, что в ближайшее время заведу себе более плотные гардины. Митя, Митя... Он всегда был рядом, он незримо парил где-то над моим правым плечом, он был и моей любовью, и моим страданием, которое невозможно поменять на самые роскошные радости жизни. Он был рядом и сегодня, но я знала, что Митя не может ревновать меня к этому нелепому пареньку, который поселился в доме напротив, – сердце мое было совершенно пусто для других.
Я ничего, абсолютно ничего не чувствовала к Алексею. Даже самое обычное женское тщеславие не щекотало мое самолюбие – мне были безразличны слова и признания парня.
Я походила по комнате, потом посмотрела какую-то глупую ночную передачу и, выпив снотворное, легла наконец спать. Но едва я только коснулась щекой подушки, как телефонный звонок тревожно разорвал темноту. «Что бы это значило?» – испугалась я. В подобных ночных звонках не было ничего хорошего.
– Танита, извини, время позднее, конечно... – к своему изумлению и негодованию, я услышала в телефонной трубке знакомый нахальный голос. – Но ты еще не спишь – только что выключила свет...
– Что это значит? – разъяренно спросила я.
– Спокойной ночи. Я просто решил пожелать тебе спокойной ночи. Ты же мне сказала – «бай-бай!», а я ничего не успел тебе ответить. И чтобы ты не подумала, что я такой невежливый...
– Откуда у тебя мой телефон?!
– О, это легко, его очень просто можно вычислить...
Но я не стала его слушать и швырнула телефонную трубку на рычаг. Шнур из розетки я тоже выдернула – на тот случай, если он решит пожелать мне доброго утра ни свет ни заря...
С этих самых пор Алексей стал моей тенью. Я не могла сказать, что он отравлял мое существование, постоянно напоминая о себе, – нет, он появлялся не каждый день, пропадая на какое-то время, вероятно, связанное с работой в заведении под названием «Мета-Люкс» и еще с какими-то делами, но его появления были неотвратимы, как смена времен года. Стоило мне забыться, распахнуть в комнате шторы, впуская в свой мертвый мир немного света, как он звонил мне – просто для того, чтобы поздороваться.
Бывало, что по несколько дней кряду я оставалась дома, но когда все-таки выходила – он появлялся возле моего подъезда, полный решимости сопровождать меня куда угодно. Если мое настроение располагало, я позволяла ему идти рядом с собой, если нет – гнала прочь. По всей видимости, он был из породы тех людей, которые не понимали, что одиночество может быть иногда очень приятной и полезной штукой.
– Чем ты там у себя занимаешься? – однажды спросил он, сопровождая меня на одной из вечерних прогулок, когда я решила, что его присутствие возле меня в сумрачном зимнем парке будет вовсе не лишним. – Расскажи о себе! Может быть, ты пишешь роман или рисуешь картины? Я не понимаю, зачем обрекать себя на такое затворничество...
– Ничем я не занимаюсь, – ответила я. – Нет, я не писательница, не художница, я живу обычной жизнью. Просто у меня нет желания общаться с кем-либо, существовать по тем правилам, которые для чего-то придумали другие люди, – ходить на работу, в гости... Учти, только для тебя я делаю исключение – да и то лишь потому, что более прилипчивого человека я еще не встречала.
Про то, что я была когда-то актрисой, я ему не сказала. Зачем?
– Странно... – ответил он. – Впрочем, с некоторых пор я начинаю подозревать, что ты не просто так отгородила себя от внешнего мира.
– Подозревать? Почему?
– Я думаю, что недавно ты пережила какую-то душевную драму, – обычным голосом ответил Алексей.
– Очаровательно – душевную драму! – фыркнула я. Вдруг откуда-то опять возникли недовольство и злость – как смеет этот человек лезть ко мне в душу! И ведь он догадался. Но какими глупыми и пустыми мне показались его предположения... «Душевная драма» – вот как, оказывается, называется тот холодный, бесприютный ад, в котором я жила последние несколько месяцев.
– А что, ты будешь отрицать? У меня даже предположения кое-какие есть. Тебя бросил близкий человек, да? – Зеленовато-карие глаза смотрели на меня с любопытством и – возмутительная наглость! – с сочувствием.
– Милый друг, – жестко заявила я. – Тебя это не касается. Еще один разговор на ту же тему, еще один лишний вопрос – и я пошлю тебя к черту. Если раньше я относилась к тебе как к надоедливой, прилипчивой мухе, которую можно с трудом терпеть, но все-таки – терпеть, ибо муха – существо природное, от природы не отгородишься, то теперь...
– Все-все-все! – поднял руки мой спутник, сдаваясь. – Больше никаких вопросов на эту тему. Я понял.
Не сразу я успокоилась после его слов – всякое праздное упоминание о Мите больно ранило меня. Плохая я актриса – не сумела скрыть своих чувств, и Алексей догадался, что мою душу терзают какие-то переживания. Но я не собиралась ему рассказывать историю, в которой были замешаны Шурочка, Митя, Серж и моя несчастная школьная любовь. Впрочем, он мог догадаться о «душевной драме» не только по моему внешнему виду – это странное для всех посторонних затворничество...
Честно говоря, некоторое время я еще надеялась, что моя коротенькая лекция в том кафе возымеет на парня хоть какое-то действие и он отстанет от меня, но он по-прежнему продолжал лезть в мою жизнь. Впрочем, однажды я убедилась в том, что его присутствие было не таким уж бесполезным.
Это произошло тогда, когда я в очередной раз решила отправиться в «Ихтиандр». Он появился возле моего подъезда, как всегда, неожиданно, с рюкзачком за плечами.
– Ты в бассейн, да? – как ни в чем не бывало спросил он. – Я тут подумал, что давненько ты там не была, и тоже решил собраться. А что, вдвоем веселее...
– Удивительная прозорливость! – саркастически воскликнула я. – И как ты догадался? Ведь шторы-то теперь задернуты...
– Просто вычислил.
– Но как ты догадался, что я именно сейчас выйду из дома? – озадаченно спросила я. – Ничего же не видно – собираюсь я вообще куда-то или нет...
– Элементарно: зимой почти круглые сутки темно, а ты погасила свет, занавески-то не такие уж плотные. Не спать же ты собралась в это время?
– Какой ты нудный, – с раздражением бросила я. – Жалко, что сейчас не лето. Надо бы заявить на тебя в соответствующие органы – за вторжение в чужую жизнь, но ладно, в последний раз...
