И вдруг новая мысль привела Павла в еще большее отчаяние.
Оля… Оля, нежное создание! Как выдержала она все это?.. А вдруг с ней повторится все то, что было прошлой весной, и она снова сбежит от потерь и печалей этого мира в свою вымышленную страну? Снова вообразит себя Дезире?..
– У вас есть ее городской телефон? – быстро спросил Павел.
– Чей? – споткнулась на полуслове Мура.
– Олин, чей же еще!
– А разве у вас его нет? – удивилась та.
– Представьте себе! – злясь на самого себя и свою веру в могущество сотовой связи, закричал Павел. – Ладно, простите, я что-нибудь придумаю… Есть же, в конце концов, справочные!
– Кристина скоро приедет, – неожиданно заявила Мура. – У нее точно Олин номер есть. Они вроде в ссоре, но номер она даст. Кстати, о Кристине… Она тут такое учудила! Сказала Ване, что знает, будто у Леры с Кириллом роман и будто вы Леру с любовником застали, когда ее мужем были, а Ванька – наивный человек… – трещала Мура. – Павел Степаныч, а что ж вы тогда всем сразу не сказали, что застали ее с любовником? Тогда бы к вам все по-другому относились, я вас уверяю!..
Павел не стал ее дослушивать и пошел к дому. Он во что бы то ни стало хотел дождаться Кристину.
– Паша! – вдруг позвали его от беседки.
Это был Иван.
В толстом вязаном свитере, в шерстяной шапочке, с наброшенным на плечи пледом, который делал его похожим на женщину, Иван сидел в беседке, держа перед собой газету.
– Привет… – они пожали друг другу руки.
– Паша, ты все знаешь? – кротко спросил Иван.
– Да. Мура сейчас просветила. Жду Кристину…
– Не надо о Кристине! – с отчаянием произнес Иван. – Она… Нет, она не виновата, конечно… Но зачем она так!
Иван мог говорить только о том, что мучило его.
Павел же думал только об Оле. Но все-таки он нашел в себе силы спросить:
– Что с Лерой?
– Лера сейчас в Москве. Уехала на следующее утро после того, как произошли все эти события… Нет, ты понимаешь, я даже не замечал, что у них с Кириллом… – Иван сморщился, словно собираясь заплакать, но потом все-таки нашел в себе силы продолжить. – Она меня ненавидит. Ты понимаешь, Паша, не я ее, а она меня ненавидит! Эти фотографии… Они там с Кириллом сидят в каком-то кафе, потом на улице, заходят в какой-то дом… Потом снимали из окна напротив… – Иван затряс головой. – Я теперь так тебя понимаю, Паша!
– Перестань. Чего ты хочешь от Леры?
– Я хочу только одного, чтобы она перестала меня ненавидеть, – Иван поправил на голове вязаную шапочку. – Нет, даже не так – я ее раздражаю, раздражаю до безумия… Я ведь вовсе не красавец в кожаных штанах, я обычный человек! Я тебе даже больше скажу: и Кирилла она не любит! Она его презирает! Паша, что мне делать?
– Не знаю. Меня Лера тоже не особенно любила… – пожал Павел плечами. – Ну и что?
– Паша, но что же делать?
– Я не знаю, – с раздражением повторил Павел и вышел из беседки. Он пошел по аллеям в самую глубь сада, туда, где никого не было.
«Если я найду ее, то больше не отпущу… Мы будем вместе. Даже если она снова превратится в Дезире…»
Он сел на деревянную скамейку, закинул ногу на ногу. К ботинку прилип опавший лист…
Неподалеку была куча песка, основательно прибитая дождями. Рядом валялась детская лопатка. Павел неожиданно вспомнил, как Оля возилась с Фаниным сыном. Они строили тут замок из песка…
Белобрысого мальчика загрыз черный пес, а пса застрелил он, Павел. Потом из того же ружья застрелили Агнию, а на ее месте должна была быть Оля… Что за нелепый, чудовищный круговорот смертей!..
В это время скрипнула калитка, связывающая этот двор с двором соседей, и в просвет выглянула Фаня. Павел встретился с ней глазами.
– Можно? – сдержанно спросила Фаня.
– Заходи…
Она прошла, села рядом. Как будто и не изменилась вовсе, лишь сутулилась больше обыкновенного…
Павел не видел ее с тех самых пор, как пристрелил пса. Говорят, она больше горевала о собаке, чем о мальчике…
– Фаня, мне очень жаль. Но иначе мы тогда не подошли бы к мальчику…
– А, вот ты о чем… – усмехнулась она. – Извиняешься за Кекса? А мальчика, кстати, звали Олегом… Не надо, не извиняйся.
Павел почувствовал приступ раздражения, но сдержался.
– А я только сегодня смогла вернуться сюда, – сказала Фаня. – Между прочим, приехала на электричке, машину-то я тоже тогда разбила…
– Сочувствую.
– Ты мне ни капли не сочувствуешь, – сказала Фаня. – Ты, как и все, думаешь, что Олежек был мне не дорог. Ведь думаешь? – с вызовом спросила она.
Павел ничего не ответил.
– Как ты живешь, Паша? – через некоторое время спросила она уже более мягко.
– Ничего…
– Все один?
Он пожал плечами. Меньше всего он хотел говорить с Фаней об Оле.
– Ты сильно поседел… – она провела ладонью у него по волосам. – Но, знаешь, тебе это идет.
Он едва сдержался, чтобы не уклониться от ее руки.
– Спасибо.
– Паша, а что, ты совсем уже не помнишь прошлого? – едва заметно улыбнулась Фаня.
– О каком прошлом ты говоришь?
– О нашем. Это было много, много лет назад… – Фаня расправила платье на коленях. – Какие страсти тогда кипели! Не верю, что это происходило с нами… – она снова едва заметно улыбнулась.
– Возможно.
– А ты такой холодный, как айсберг в океане… – она шутливо ткнула его кулаком в бок. – Скажи, ты сейчас действительно один?..
– Фаня, перестань.
– Значит, все-таки кто-то есть, – тут же сделала она умозаключение. – Но пока еще все очень неопределенно, да? Как видишь, я неплохой психолог…
– Фаня, даже тогда, двадцать лет назад, я не говорил тебе, что… Ну, в общем, я и тогда тебе ничего не обещал.
– А зачем нам любовь, Паша? – удивилась она. – В нашем-то возрасте! Послушай, давай повторим прошлое, а вдруг что-нибудь да получится? Это ничего, что у тебя кто-то есть, это нам не помешает. Только я могу тебя понять, только я!
– Фаня, замолчи.
Она наклонилась и заглянула ему в глаза.
– Ты до сих пор на меня в обиде, – строго произнесла она. – Стыдно, Паша, быть таким злопамятным.
– У меня нет к тебе никаких претензий.
– «У меня нет к тебе никаких претензий…» – передразнила она.
Некоторое время они сидели молча. Павел рассматривал лист, прилипший к его ботинку. Ему было и жаль Фаню, и в то же время она вызывала невероятное раздражение…
