– Ну и отлично! Садись, позавтракаем.
Вырвавшаяся из объятий полковника покрасневшая Яна подошла к Младе, взяла ее за руку.
– Все хорошо?
– Как в сказке со счастливым концом, – улыбнулась Млада. – Не хочется просыпаться, если это сон.
– Как ты думаешь, – понизил голос Тарасов, подходя к Андрею, – нас не просто так вытащили из петли? Не потребуют платы?
– Это не те люди, – осторожно возразил Данилин.
– Дай бог, как говорится, только я совершенно точно знаю, что за все надо платить. Ты что-нибудь слышал о Духовно-Родовой Державе Русь?
Андрей задумался.
– Пару раз мне попадались брошюрки с интересной информацией о существовании определенной структуры… Существует несколько славянских центров, союзы и общины… Вполне возможно, что все они объединены в единую систему, эту самую Державу. А что?
– Этот парень, что нас освободил…
– Лихарь.
– Он из рати Рода, витязь. Слышал что-нибудь о такой рати?
– Нет.
– Это мне наш хозяин сказал, Гостомысл. Он ждет нас после завтрака в соборной.
– Что ж, там все сразу и выяснится.
– Соборная – это его кабинет, что ли?
– Узнаем.
– Мужчины, завтрак стынет, – с притворной строгостью сказала Млада.
– Садимся, – сразу согласился Тарасов.
Они сели за стол, способный уместить не менее десяти едоков.
– Наверное, у хозяина большая семья, – предположила Яна.
– Скорее трапезная рассчитана на множество гостей, – ответил Тарасов. – Если бы здесь жила большая семья, мы бы то и дело сталкивались с домочадцами.
– Может быть, они не хотят стеснять нас. Да и утро еще…
– Может быть. – Владислав потер руки, оглядывая стол. – Приступим, гости дорогие, что-то я проголодался.
На столе дымились четыре керамических сосуда с яствами. В первом была вареная картошка с маслом, во втором овсяная каша, в третьем тушеные овощи, в четвертом жареные грибы. Кроме того, здесь стояли блюда с маринованными огурчиками, квашеной капустой и солеными груздями, а также салаты из свежих – как только что с грядки – овощей, из корней лопуха и вяленой рыбы, из крапивы и сельдерея и баклажанная икра. Плюс горка блинов, сметана, варенье и мед. Плюс самовар и чайник.
Тарасов поймал вилкой груздь, положил в рот, проглотил и сказал, закатив глаза:
– Уму непостижимо! Пожалуй, я бы не отказался здесь пожить пару недель.
Остальные засмеялись и принялись накладывать себе кто что хотел, почувствовав себя свободно и легко, как дома.
Завтрак закончился чаепитием. Но пресыщения едоки не ощутили, организм каждого воспринял еду как нерасслабляющий добрый дар, вливающий силы и бодрость духа.
Пришла та же пожилая седая хозяйка, а может быть, домработница, которую звали Аглая, очень подвижная и быстрая, и поблагодарившие ее за изумительно вкусную еду женщины начали собирать посуду со стола, чтобы отнести на кухню и помыть.
– А вас ждет Владыко Сварг, – сказала седая со значением. – Пройдите в соборную.
– Значит, Гостомысл тут не главный? – поинтересовался Тарасов.
– Гостомысл – заботник, а Владыко – Белый волхв, Хранитель Рода. Он хочет побеседовать с вами.
– Во как! – пробормотал Владислав, встретив взгляд Андрея. – За что же это мы удостоены такой чести?
– Где ваша соборная? – обратился полковник к Аглае.
– А наверху, в маковке, по лесенке подниметесь, минуя спаленки.
– Неудобно в халатах-то идти…
– Сейчас принесу одежу, – засуетилась Аглая, исчезая, и вскоре принесла выстиранную и поглаженную одежду мужчин. Тарасов и Данилин переоделись.
– Даже дырки зашили… – пробормотал Владислав. – Что значит – русское гостеприимство.
– Гостеприимство не имеет национальности, – улыбнулся Андрей. – Но наши предки, по отзывам чужестранцев, действительно славились гостеприимством.
По винтовой лестнице они поднялись на третий уровень терема, в «маковку», как сказала хозяйка, и вошли в просторную комнату с закругленными стенами, которую занимал большой круглый деревянный стол и с десяток деревянных же кресел с резными спинками. Навстречу гостям поднялись двое: сам Гостомысл, высокий, крепкий, сильный, одетый в серую рубаху с шитьем, подпоясанную витым синим шнуром, и такой же высокий, могучий телом, но совсем седой, с длинной белой бородой, темнолицый старец, глаза которого светились как два чистейшей воды аквамарина. Кроме белой рубахи, на нем был необычного покроя пиджак без воротника, синего цвета, с орнаментальным шитьем, и такие же штаны.
Хозяева поклонились.
Тарасов и Данилин ответили тем же.
– Присоединяйтесь, други, – сказал Гостомысл, – побеседуем, рассеем темь непонимания. С вами хочет погомонить сам Хранитель Рода.
Седой старец с молодыми глазами огладил бороду, оценивающе глянул на застывших гостей, кивнул.
– Сядем.
Все сели.
Андрей почувствовал стеснение, сердце заработало чаще, в душе поднялось волнение. Не каждый день встречаются на пути мудрые люди, а тем более волхвы.
– Прежде всего прошу не обижаться, родовичи, – начал Владыко звучным сильным голосом, без всяческой старческой хрипоты, – ежели я буду звать вас на «ты». И даже не потому, что мы к этому привычны, а потому, что местоимение «вы» обезличивает человека, лишает его индивидуальности. Оно должно обозначать лишь количество. С помощью «вы» нас когда-то трагически разделили на близких и далеких, своих и чужих, врагов и друзей, а между тем «вы» с праязыка означает «тьму». Издревле на Руси родовичи «тыкали», говорили друг другу «ты», подчеркивая внутреннюю значимость собеседника. Это уж в христианские времена пришло обесценивающее «вы», с перевернутым смыслом ложного уважения. Понимаю, что у вас накопились вопросы к нам, и смиренно жду их. Начинайте.
Владислав и Андрей покосились друг на друга.
– Вопросов действительно много, – сказал Тарасов. – Но начать нужно с главного: что происходит? С нами, вокруг нас, с Русским орденом, со страной, наконец.
– Что ж, вопрос и впрямь важный, – согласился Белый волхв. – Позвольте начать издалека.
Десятки и даже сотни тысяч лет на Земле существуют тайные организации: ордена и союзы магов, колдунов и шаманов, бессмертных жрецов, сверхученых, овладевших секретами более древних цивилизаций, а также представителей иных рас, населявших нашу планету до человека, и чужепланетян. Эти ордена стремятся управлять развитием человечества согласно своим целям и пониманию прогресса, отрицая то безусловно божественное, что заложено в человеке. А именно – свободный выбор и полную ответственность за свой выбор. Или, как сейчас принято говорить, свободу воли. Хотя надобно знать, что слово «свобода» – также термин перевернутого смысла, внедренный не только в русский язык, но и в сознание народа существующей ныне Криптосистемой управления человечеством.
