Разрыв произошел вскоре после кончины Александра III. В день восшествия на престол императора Николая II его невеста, принцесса Алиса, приняла православную веру и была объявлена великой княжной Александрой Федоровной. Через неделю после похорон отца в Зимнем дворце состоялась свадьба государя, для чего траур, наложенный при дворе на один год, был снят.
«Что я испытывала в день свадьбы Государя, могут понять лишь те, кто способен действительно любить всею душою и всем своим сердцем и кто искренне верит, что настоящая, чистая любовь существует. Я пережила невероятные душевные муки, следя час за часом мысленно, как протекает этот день. Я сознавала, что после разлуки мне надо готовиться быть сильной, и я старалась заглушить в себе гнетущее чувство ревности и смотреть на ту, которая отняла у меня моего дорогого Ники, раз она стала его женой, уже как на Императрицу. Я старалась взять себя в руки и не падать духом под гнетом горя и идти смело и храбро навстречу той жизни, которая меня ожидала впереди… Я заперлась дома. Единственным моим развлечением было кататься по городу в моих санях и встречать знакомых, которые катались, как и я».
Чтобы отвлечься от тягостных воспоминаний, Кшесинская предпочла уехать на гастроли за границу, но быстро поняла, что дирекция театра не намерена проявлять к отставной фаворитке прежнего уважения: ей не дали роли в парадном спектакле, затем выставили штраф за изменения в костюме. Соперницы по сцене пользовались моментом, пытаясь выбить у нее почву из-под ног. Но Маля так просто не сдавалась!
В этот момент в ее жизни появился человек, который станет ее верным другом на долгие годы. Это был великий князь Сергей Михайлович. Благодаря его помощи, а также помощи великого князя Владимира Александровича она получила роль, хотя к тому времени все партии были уже распределены и срепетированы. По распоряжению свыше композитору Дриго пришлось сочинять дополнительную музыку, а Петипа поставить для Кшесинской па-де-де Желтой жемчужины (в балете уже были Белая, Черная и Розовая). Положение Кшесинской было восстановлено.
Великий князь Сергей Михайлович.
Особняк на Английском проспекте она продала и заказала архитектору фон Гогену новый дом на Большой Дворянской – очаровательный, словно игрушка, изящный домик с зимним садом.
Сергей Михайлович часто бывал у нее. Он был очень одинок, не женат, не устроен в быту. Маля старалась окружить его теплом и заботой. Любила ли она его? Трудно сказать. Как ни назови это чувство – но оно связывало их долгие годы, до самой гибели Сергея Михайловича.
А вскоре к Мале пришла и новая страсть: великий князь Андрей Владимирович, который был на шесть лет моложе Кшесинской, стал добиваться ее расположения. Он был так робок и неловок, что при первой встрече случайно опрокинул на ее платье бокал красного вина. Отбеливателей тогда еще не изобрели – костюм был непоправимо испорчен. Но Маля не рассердилась, наоборот – посчитала это залогом будущего счастья.
Великий князь Андрей Владимирович.
И счастье пришло. «С того дня в мое сердце сразу закралось чувство, которого я давно не испытывала; это был уже не пустой флирт…»
Связь нужно было скрывать, чтобы не спровоцировать скандал. Мать Андрея, великая княгиня Мария Павловна, была крайне недовольна «интрижкой» сына. Но шила в мешке не утаишь: вскоре выяснилось, что Маля беременна. Роды были трудными: врачи опасались и за жизнь матери, и за жизнь младенца – но спасли обоих.
Жизнь продолжалась. К Матильде приходили новые роли, новые успехи, новые увлечения. Великий князь Андрей Владимирович даже стрелялся из-за нее на дуэли с балетным танцовщиком Петром Николаевичем Владимировым, изуродовав тому лицо.
Старый покровитель Сергей Михайлович продолжал бывать у Кшесинской. Владимир Александрович, отец Андрея, часто навещал ее и внука. Андрей души в ней не чаял. Зато все великие княгини ненавидели выскочку-танцорку.
Ненависть эта была настолько сильна, что даже по прошествии десяти лет, когда уцелевшие Романовы спешно вынуждены были покидать Россию, ее с сыном не пустили в привилегированный вагон, и она была вынуждена ехать в общем вагоне третьего класса.
Матильда. 1902 г.
Поезд тронулся, Матильда высунулась из окна – стоявший на перроне Сергей Михайлович помахал ей рукой. Он решил остаться в России. Он полагал, что своим отъездом может поставить под удар Николая и его семью. Кроме того, он искренне надеялся отсудить у большевиков дом Матильды, о чем писал ей несколько раз.
А потом она получила известие о его смерти. Великие князья Романовы были сброшены в шахту в Алапаевске.
Сергей был единственным, кто оказал сопротивление и его убили выстрелом в голову, остальных сбросили в шахту живыми, затем забросав гранатами. Чуть ранее в Екатеринбурге в доме Ипатьева был расстрелян ее Ники, ее Государь, ее первая любовь. Николай Соколов, расследовавший оба эти преступления, передал Мале медальон с ее фотографией, который был зажат в руке мертвого Сергея.
В 1920 году мать Андрея, Мария Павловна, скончалась, не перенеся бедствий. В следующем, 1921 году Матильда Кшесинская вышла замуж за великого князя Андрея Владимировича, венчание произошло в Каннах в Архангело-Михайловской церкви. Вскоре после свадьбы великий князь Кирилл Владимирович как глава императорского дома присвоил ей титул светлейшей княгини Романовской-Красинской, вспомнив семейное предание об ограбленном в лесу польском шляхтиче.
Впереди у Матильды Феликсовны было еще полвека жизни. Она открыла балетную студию, занималась педагогикой, зарабатывала, содержала всю семью. До 63 лет эпизодически выступала на сцене. В сороковые годы, увлекшись рулеткой, разорилась – а затем снова восстановила материальное благополучие. Она пережила оккупацию Франции, арест сына, освобождение… Она была счастлива – потому что умела быть счастливой.
Однажды за воскресным обедом в палатке главнокомандующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин обратился к капитану А. А. Игнатьеву:
– Игнатьев! Познакомили бы вы меня с песнями, что распевали вчера под гитару!.. Вы не смущайтесь, я рад, когда молодежь веселится. Это мне работать не мешает. Один немецкий профессор сказал: «Назови того дураком, кто сможет писать, когда над его головой играют на рояле». А мне – хоть поставь под окном шеренгу барабанщиков, – я все равно буду работать.
Воцарилось гробовое молчание, но сидевший против Куропаткина протоиерей Голубев не выдержал и подобострастно заметил:
– Ваше высокопревосходительство, ошибался немецкий профессор!
