Ресурс этой агентуры был исчерпан, они ему были не нужны. …И если советские люди не знают, КТО были их предки, то КАК они могут знать, кто ими руководил?! Как вы понимаете, расстреляны были не все, многие под шумиху сумели скрыться во время войны. А после войны КГБ тщательно выискивало пособников фашистов и предателей, и вот здесь произошла удивительная метаморфоза: большая часть из оставшихся в живых агентов Глеба Ивановича была задержана органами госбезопасности. Конечно, большинству оперативных работников было понятно, что в свое время те сотрудничали со Спецотделом ОГПУ. Война как бы вычеркнула из их судеб гадкие страницы, переделала биографии, для окружающих они стали другие… безопасные, что ли, – простые советские труженики и тому подобное… Борис Николаевич понимал, что нельзя было допустить огласки (спаслись, молчат, и пусть так продолжается дальше, может, когда понадобятся…), и он встретился с руководителем НКВД Л. П. Берия. Тот, выслушав короткое изложение, сказал: «Обычно я в таких случаях, Борис Николаевич, спрашиваю: кому это выгодно, мне, вам?» А Пономарев его перебил: «Лаврентий, это выгодно и тебе, и нам, и мне. Эти люди должны быть вне подозрений. Или тебе что, совсем нечем заняться, как искать сотрудников Бокия?» «Что вы, батоно Борис Николаевич, у меня дел невпроворот с одной только атомной программой». «Ну вот и занимайся, а тех, что работали у Бокия, отпусти, они не решат атомную программу…» Лаврентий умел забывать. И умел в нужный момент вспоминать. Но об этих он уже не вспомнит: в момент его ареста в Кремле его настигла пуля лучшего, как он думал, друга Георгия Константиновича.
ИНТЕРВЬЮЕР: – Вы долгие годы работали у Бориса Николаевича Пономарева. Каким вам представлялся этот человек, дополните его характеристику личными наблюдениями.
ПРИЗРАК: – Маленький человек особого лоска. Не зря коллегам по партии он представлялся исчадьем ада. Лощеный, тонкий аристократ и чудовищный негодник, дьявол во плоти, чей генный код состоял из цепочки генов древнего русского аристократического рода (от отца князя Гагарина, как внебрачный сын) и генов чистокровной еврейки-матери Крогаус. Крайность наступала, если он начинал вдруг рассматривать свои крохотные изящные пальчики; его ручки у меня ассоциировались с ручками Ленина, лежащего в мавзолее, – неживые, почти игрушечные, без складок, отполировано-резиновые. Ему бы скрипачом стать; он иногда мне виделся на сцене: чистенький, накрахмаленный, сзади фалды торчком, и скрипица к плечику, и аккуратный взлет руки… Но если он говорил, рассматривая упорно руки, поворачивая, играя, любуясь ими, пряча и зловещую улыбку, и сокрытый во взгляде смысл: «Ах, вы мои руки, нет у меня помощников, вы одни мне помощники, десять моих пальцев…» – все, жди взрыва, жди чудовищного развития событий для тебя ли, для кого другого…
И еще: в период руководства страной Хрущевым и позже распространялся слух, что во время войны Борис Николаевич бежал из Москвы. Это ложь. Истина в том, что если бы не еврей по матери (а это очень важно!) Борис Николаевич, то КТО бы тогда вел переговоры с членами Ордена, а нередко и с Гитлером (особенно в годы Второй мировой), регулируя ход войны? И это тоже страница, закрытая от советского читателя. Табу! – навсегда и для всех!!! В том, что Гитлер остановил свои войска группы «Центр» перед Москвой, когда ее уже покинули большинство евреев, великая заслуга Бориса Николаевича. Это был тот человек, который понимал, что в интересах будущего мирового еврейства, в том числе и для создания государства Израиль, можно (и нужно) договориться не только с евреями Ордена, но и с четвертьевреем Гитлером. Мировые политические игрища – циничная дьявольщина, насмехающаяся над здравомыслием, над божественной сутью, над верой, над человеком, как живым и думающим существом. Незримая сила, умерщвляющая саму Любовь ко всему сущему…
Глава 24
После одной из встреч с Колчаком, Глеб Иванович, вернувшись в свой кабинет, приказал вызвать начальника лаборатории Александра Васильевича Барченко. С которым он впервые встретился еще в бытность того членом масонской организации «Единое трудовое братство», однако их знакомство произошло в 1909 г. на тайном собрании ордена розенкрейцеров.
В разговоре с Барченко Бокий обозначил цели и задачи его будущих научных проектов, указывая, что тот должен побывать в составе научных экспедиций на Кольском полуострове, затем с другой экспедицией – в Гималаях. Гениальный хитрец, Глеб Иванович предоставил в его распоряжение часть научного доклада Колчака, не сказав при этом, кто автор.
Александр Васильевич Барченко родился в 1881 г. Его отец – Василий Ксенофонтович, действительный статский советник и владелец нотариальной конторы; мать – из семьи священнослужителей. По окончании гимназии в Санкт-Петербурге поступил на медицинский факультет Юрьевского университета, но по ряду причин, в том числе и в силу академической задолженности полный курс не закончил. Затем, по окончании специальной школы финансистов, работал в Министерстве финансов и подрабатывал, печатаясь в журналах. Оказался не приспособлен трудиться в системе финансов, бросил все, да и поселился в городке Боровичи Новгородской губ., где занялся хиромантией. Но это не принесло ему существенного дохода, вернулся вновь в столицу, стал писать и печатать статьи. Все еще пребывая в поисках самого себя, молодой человек пошел учиться на отделение географии в педагогический институт.
В период Гражданской войны, в 1918 г., благодаря личному знакомству с Г. И. Бокием, был принят на работу в Спецотдел. Официальная версия такова, что в 20-е годы Барченко являлся сотрудником научно-технического отделения Всесоюзного совета народного хозяйства, возглавляемого в то время председателем ВЧК, наркомом внутренних дел, наркомом путей сообщения Феликсом Эдмундовичем Дзержинским. В действительности же Барченко работал в Спецотделе, в лаборатории парапсихологии, и одновременно читал лекции, – вначале в школах ВЧК – ОГПУ по парапсихологии и оккультизму, затем преподавал эти же дисциплины в сверхзакрытом заведении – Институте красной профессуры (тематика и содержание его лекций здесь тщательно отслеживались Г. И. Бокием).
В мае 1937 г. был арестован органами ГПУ по обвинению в шпионаже и в организации масонской террористической контрреволюционной организации «Единое трудовое братство». По приговору Верховного суда СССР расстрелян в Лефортовской тюрьме.
Его жена Ольга Павловна родила от него двоих сыновей и дочь. После ареста мужа она отбывала 20-летний срок в лагере, затем была отправлена на поселение. Старший сын Барченко умер в заключении в начале 1952 года. Младший вместе с сестрой находился в детской колонии на Украине. Во время немецкой оккупации дочь Барченко отправили на работу в Германию, а в 1945 г. девушка была передана союзниками в числе других бывших советских граждан советской стороне. После чего ее отправили в лагеря в Карагандинскую область, где ей довелось мыкаться до конца 50-х годов ХХ века. Нелепые биографии! Человек, сумевший «переделать» судьбоносную схему «вождя всех времен и народов», изменив вместе с его датой рождения и течение его жизни, не смог просчитать выгоды ни для себя, ни для своих детей…
Александр Васильевич Барченко внимательно изучил предоставленные Бокием материалы и после разговоров с боссом, восприняв его замыслы как свои кровные идеи, воплотив их в эпохальную фальшгипотезу.
