С целью проверки способностей Бокия ему через подставных лиц было предложено выполнение определенной коммерческой задачи. Одно из предприятий, подведомственное директору «Азнефти» А. П. Серебровскому (профессиональному революционеру, происходившему из еврейской семьи ссыльных народовольцев), предложило заключить фиктивный договор с другим предприятием на поставку 3000 тонн соляра для отправки в Петроград. Но соляр, как и предполагалось, не попал по назначению, а оказался в Польше, где его и реализовали. Завод от этой операции ничего не получил, а лишь понес ущерб на миллионы рублей. Было возбуждено уголовное дело, но расследование шло медленно и, в конце концов, заглохло. Такой финал был предопределен заранее подставными лицами, участниками незаконной сделки.
Бокий не занимался этим лично, на то у него имелись доверенные работники.
В то время помощник Сталина Бажанов, по поручению вождя тайно отслеживающий деятельность Бокия, рекомендовал Генсеку также не вмешиваться в процесс, а лишь до поры до времени отслеживать ситуацию. В результате гешефта с российской нефтью была создана коммерческая компания по продуктам переработки нефти. К которой, уже с подачи Бажанова, были подключены через правительство несколько нефтеперерабатывающих предприятий, а также ряд нефтяных скважин. То было еще время НЭПа. Созданное таким образом предприятие выставили для продажи западным концессионерам, предварительно обсудив, кто из претендентов будет победителем.
Победителя представляла собой американская компания «Люси Мануфэкчуринг», которая изготавливала оборудование для иностранных нефтепромыслов; программа по этой концессии была даже опубликована в советской газете «Правда». В соответствии с этой программой, сотрудники буровых подразделений «Азнефти» были ознакомлены с существующими проблемами, якобы почти непреодолимыми своими силами, и добыча нефти была реорганизована путем бурения глубоких скважин с применением электронасосов. Заказ был весьма выгоден поставщику-«капиталисту»: оборудование из США импортировалось в огромных количествах.
Г. И. Бокий, как участник этой сделки, был включен в совет директоров концессии, но… под другим именем. Глеб Иванович вложил в этот проект практически все деньги, выделенные на развитие проектов Спецотдела (а это миллионные суммы). Деньги были им выведены за границу, и вскоре благодаря оперативному вмешательству Ордена превратились в миллиарды долларов. На имя Глеба Ивановича были также открыты банковские счета в Швейцарии и США.
Неизвестный и немало значимый нюанс: после выезда из СССР Л. Троцкий был подвергнут давлению со стороны хозяев Ордена, чтобы он перевел значительную часть средств, переводимых на его счета еще в предреволюционные годы, на имя Бокия! Лев Давыдович прекрасно осознавал, что с ним произойдет, если он не согласится с этим предложением. Пришлось дать добро, выторговав себе сытую старость и безопасность семьи. Гарантии были ему даны; но цена им подтвердилась в 1940 году, когда главный пахан ХХ века, истинный преступник № 1 получил по голове ледорубом.
Заполучив огромные счета, Глеб Иванович вдруг ощутил себя вовсе не богатым человеком, а скорее… нищим! Он вдруг понял: если Орден и Группа могут так легко освободить какого-то Троцкого от сотен миллионов долларов в пользу другого ставленника, и считать это пустяком, то чем же тогда они сами владеют?!
В его аппарат, но уже с его личного согласия был внедрен посредник между Мэтью С. Брашем и им самим. Не один месяц Глеб Иванович пребывал в напряжении, раздумывая над тем, что огромное, многосотмиллионное состояние, свалившееся на него словно манна с небес, оказывается всего лишь каплей в истинном финансовом океане. Именно тогда он понял, осознал, насколько же оказался мудр, что спас жизнь многим русским ученым, и русским дворянам, которые – он рассчитывал на это! – выведут его на тех, кто всевозможными тайными путями украл и вывез несметное богатство – золото русских императоров. И в первую очередь, выведет на сподвижника Александра Васильевича Колчака, атамана Семенова, причастного к передаче многих ящиков со слитками имперского золота в Японию; а там можно будет разработать операцию по возвращению золота, клейменного двуглавыми орлами, из «страны восходящего Солнца». Ну а тогда уж Глеб Иванович сможет едва ли не на равных начать говорить с представителями Ордена и Группы, и даже сможет потягаться с самой мощной разведкой, обосновавшейся на берегах Темзы (известной как МИ-6).
Да, планы у Бокия были весьма грандиозные, и во многом он, без сомнения, преуспел.
Знал ли об этом Иосиф Виссарионович Сталин?
Знал, но далеко не все. Можно даже сказать: на первоначальном этапе знал немногое; но многое предугадывал своим шестым чувством.
Интуитивно почувствовав, что его помощник Бажанов не надежен, Сталин прекратил через него контроль за Бокием. А, насторожившись, обратил свой пристальный, хищный взор на других людей. Пройдет еще какое-то время, и Сталин заинтересуется одним из сотрудников руководителя внешнеполитического сектора Коминтерна Владимира Забрежнева. В своих книгах я называю этого человека, ставшего близким соратником, самым доверенным лицом вождя, Митрополитовым; пусть же все так остается и здесь. Как только Иосиф Виссарионович почувствовал в лице молодого сотрудника внешнеполитического сектора нужного ему человека (можно сказать: юного, но весьма опытного и весьма талантливого, и с не менее гениальными, чем у Бокия мозгами), он вызвал его к себе и ввел в курс дел. А тот, быстро схватив суть, сразу же внес предложение:
– Пусть Бажанов бежит. Но мы ускорим его бегство тем, что командируем за границу и создадим условия. Несомненно, это вызовет у него беспокойство и подозрение, что о его намерениях вы, товарищ Сталин, знаете и умышленно посылаете в такую командировку. Если Бажанов решит стать предателем, то следует при случае подбросить информацию его новым хозяевам, будто Бажанов умышленно отправлен за рубеж с целью внедрения в западную спецслужбу.
Расчет молодого сотрудника оказался безупречным; в качестве «объекта внедрения» была запланирована британская разведка. В нужное время Митрополитов поручил своему сотруднику слить информацию о бегстве Бажанова. Слитая «эксклюзивная» информация стала достоянием общественности; так, созданная единожды, и закрепилась версия цели бегства одного из первых секретарей Сталина.
С того же времени, точнее с 1926 года, «делом» Г. И. Бокия стал заниматься сотрудник Секретариата товарища Сталина Митрополитов.
Глеб Иванович был глубоко уверен в том, что о его участие в проекте с реализацией нефти и о том, что он стал владельцем денег Троцкого, никому не известно, за исключением заокеанских собственников средств в лице того же Браша. Уверовав в это, Бокий спокойно осуществлял свою деятельность, примерив на себя роль наместника дьявола на Земле. Ни внутри Спецотдела, ни за его пределами никто, казалось, не мог и представить, насколько состоятелен и силен Глеб Иванович.
Но во всей этой Большой Игре руководитель Спецотдела видел себя начинающим, и знал, что главные партии еще впереди.
И если с самого начала прихода на пост Генсека Иосифа Виссарионовича Сталина Троцкий резко обострил отношения с ним, то Глеб Иванович активно поддерживал взятый курс. Вопреки сложившимся историческим сведениям, Бокий ни в чем не проявил себя как противник Сталина. Он был достаточно умен и знал, что его час придет, – вот тогда-то он поговорит с Генсеком как следует, вернее, с… бывшим Генсеком.
