Вокзальная площадь была полна народу – торговали, бродили без дела, мрачные таксисты вертели на пальцах ключи, пристально глядя на Дашу, замершую на ступенях, всю обвешанную сумками, с чемоданом у ног.
– Дамочка, куда везти? Договоримся!
– Девушка, в один миг домчу!
– Не надо, меня встречают… – отмахнулась Даша.
Она искала в толпе Бориса.
Как он выглядел-то? В последний раз Даша видела его на свадьбе Натальи, а это было давно, очень давно – больше десяти лет назад. Или все пятнадцать?
Помнится, это был молодой человек атлетического телосложения, довольно высокий. Спортсмен. «Да, он занимался спортом, потом учился где-то… В педагогическом? Волосы темно-русые, глаза голубые. Блондин с голубыми глазами! Все девчонки на свадьбе завидовали Наталье – такого красавца оторвала! И я завидовала. А он сидел неподвижный, молчаливый – словно на похоронах… Мы еще тогда шутили – ага, попался, птичка, окольцевали! По-моему, мы с ним друг другу и двух слов-то не сказали!»
Но мужчины имеют свойство меняться с возрастом (пожалуй, еще сильней, чем женщины). Был русоволосый стройный красавец с голубыми глазами – стал лысый, отрастил пивное брюшко, небесные очи помутнели… Трое детей, отец семейства! Учитель.
– Простите, вы – Борис?
– Чего? Ну, если надо, могу и на Бориса отзываться…
– Ах, пожалуйста, проходите, проходите! – Все-таки пивное брюхо – не Борис. И то слава богу!..
Неожиданно Даше в голову пришла новая мысль. А как Борис узнает ее?
В целях конспирации Даша не только отключила сотовый (насмотревшись детективов, она считала, что местонахождение человека можно вычислить по сигналу его телефона), но еще и убрала все волосы под шелковый платок, нацепила на нос огромные очки и закуталась в пестрый африканский бурнус, поверх которого накинула мексиканское пончо. Теперь ее родная мать не узнала бы! Всю дорогу Даша оглядывалась, шарахалась из стороны в сторону…
Она повернула голову и вдруг увидела Бориса. Он изменился (еще бы, столько лет прошло!), но это был он, точно он.
Широко развернутые плечи, короткая кожаная куртка, мокасины, руки в карманах джинсов – типичный ковбой с Дикого Запада. Волосы были все те же – темно-русые, густые, чуть темнее у корней. Довольно длинные, до плеч… Небольшая щетина. Ясные голубые глаза – он смотрел поверх толпы лениво и отстраненно. Его мысли и эмоции были надежно спрятаны от окружающих, хотя вопрос – а думал ли, чувствовал он сейчас вообще?..
Но никакой вычурности, театральности или игры в Борисе не наблюдалось. Это был настоящий, стопроцентный мужчина. Длина его волос и щетина были продиктованы чем угодно, но только не желанием создать определенный образ. Скорее всего Борису было просто лень следить за своим обликом. Одежда и обувь тоже наверняка подобраны из соображений удобства.
Если бы Дашу попросили охарактеризовать в двух словах Бориса, то она сказала бы: «Потрясающий мужик!» Именно так – мужик. Сплошной тестостерон!
Даша медленно двинулась к Борису, и в сердце ее царили тоска и смятение. «Это и есть, наверное, настоящая мужская красота, когда вроде бы ничего особенного, а внутри все сжимается, сжимается, сжимается… Ох, Наташка, счастливая!»
– Привет! – чувствуя себя последней дурой, проблеяла Даша. – Ты – Борис? А я Даша…
Она как сценарист и драматург сразу же начала «редактировать» саму себя: «Привет… Надо было сказать – добрый день. Но сейчас уже не день, а вечер! А интонация? Как будто я заискиваю… Ну и что, что он потрясающий мужик! Надо держать себя в руках!»
– Привет… – Борис смерил ее тягучим тяжелым взглядом, в котором и намека на приветливость не было. – Пошли.
– Куда?
– У меня машина на той стороне.
Борис явно не отличался разговорчивостью. И любезностью – обвешанная сумками, с тяжелым чемоданом в руке, Даша едва поспевала за ним.
– Наталья так упрашивала приехать… – суетливо бормотала Даша. – Я же ни разу не была у вас и детей только на фотографии видела…
– Так чего не приезжала-то?
– Да все как-то так, некогда было…
– Некогда! – передразнил Борис. – Скажешь тоже. Это мы тут пашем, а ты… Некогда! – опять передразнил он. – У кого трое детей – у нас или у тебя?
Даша хотела обидеться (а обижалась она легко, характер – порох!), но тут почему-то не смогла. «А он прав… Я одна, и у меня свободный график работы. Лепечу ерунду какую-то… А он – обычный мужик, такой как есть, говорит что думает. Природный человек! Он искренний и настоящий, а я привыкла юлить…»
– Как доехала, ничего?
– Прекрасно, прекрасно доехала! Народу мало, у окна сидела… Смотрела на пейзаж за стеклом и восхищалась природой! Ведь только у нас, в среднерусской полосе… – пыхтя, бормотала Даша. – И это бабье лето, эти дивные краски золотой осени…
Борис глянул на нее через плечо:
– Ты кто?
– То есть? – опешила Даша.
– Ну, по профессии?
– Я? Я сценарист. Драматург. Литератор, в общем… – ни с того ни с сего стушевалась Даша.
– Все с тобой ясно!
– Что – ясно? – нахмурилась она, чувствуя, как обида вновь закипает в ней.
– Что ты у нас литератор! – засмеялся Борис.
Это «ты у нас» вновь мгновенно разоружили Дашу. «Он хоть и грубоватый, но вполне добросердечный…»
– Сюда. Вещи в багажник складывай…
– Куда? А, это твоя машина!
В темном стекле авто отразился ее силуэт, и Даша ужаснулась: неужели вот это балахонистое бесформенное чудище в огромных очках, закутанное в платок – она? Сейчас она напомнила себе городскую сумасшедшую, на которую с веселым недоумением и осторожностью взирают издалека прохожие. Немудрено, что Борис так себя с ней вел!
– Пристегнись.
– Что? А, конечно…
Борис, аккуратно лавируя, вывел машину с площади, и через пять минут они уже мчались по дороге – так быстро, что Дашу замутило. «Вот позор-то будет, если меня прямо в салоне начнет тошнить…» – похолодела она. Сотрясение мозга давало о себе знать.
– Даш…
– А? – слабым голосом отозвалась она.
– Можно с тобой поговорить?
– П-жа… пожалуйста.
– Я давно хотел это сделать, и чтобы без Натальи, – сосредоточенно глядя на дорогу, начал Борис. – Ты куда деньги дела?
– Ка… какие деньги? – От приступа дурноты Даша почти ничего не соображала.
– Отцовы.
– Чьи?
– Три с половиной года назад умер ваш с Натальей отец. Где деньги? Наследство то есть. Я так понимаю, его надо было разделить между сестрами, поровну, ведь вы с Натальей – сестры.
