Женщины в солдатской форме, находившиеся на всех этажах военной вертикали, получали определенные вознаграждения за нетипичные условия своего пребывания и исполняемых обязанностей. Сбегая от ужасов тыла (непосильной работы во имя победы, получения мизерных порций продуктов по карточкам (только если ты работаешь!)), или покидая оккупированную немцами территорию, многие женщины попадали в реальный ужас фронтовых условий. Впрочем, как известно, женщины шли за войском и в годы Первой мировой; так что ничего удивительного, что и в годы Второй мировой в полковых подругах ходили сотни девушек, на сей раз одетых в гимнастерки и шинели. Не зря возникло и презрительное: ППЖ – походно-полевая жена. Итак, временная полевая жена командира роты или батальона могла рассчитывать на сытный офицерский паек, из которого она готовила пищу сожителю и питалась сама. Та, которая спала с командиром полка или начальником штаба дивизии, имела еще более сытную еду и, к тому же, находилась вдалеке от передовой.
Нередко сожительницы советских офицеров до полковника включительно получали шанс заиметь в награду медали «За боевые заслуги» или же «За отвагу». Что впоследствии, в мирной жизни, давало им некоторые льготы от родного государства.
ППЖ, попадавшие в объятия генерал-майоров и генерал-лейтенантов, которые чаще занимали должности командира дивизии, начальника штаба корпуса, командира корпуса и аналогичные штабные должности в штабах армии и фронта, получали еще больше выгод. Даже в условиях войны они питались икрой, другими деликатесами, заедая обед заморскими фруктами; также им дозволялось регулярно наведываться в генеральскую баню. И так как конкуренция на паек и постель командного состава была слишком велика, то бывали случаи, когда красные генералы находили успокоение от тягостных воинских дум в объятиях сразу нескольких красоток.
Еще более высокое положение в иерархии ППЖ занимали те, чьи ласки оказывались востребованы командующими армиями, начальниками штабов фронтов, замкомандующих фронтами. Однако на самом верху также была категория наложниц – женщины командующих войсками фронтов. Эти полководцы пользовали исключительно артисток фронтовых ансамблей или фронтовых бригад. И если командующие армиями могли походатайствовать, чтоб их пассия получила орден Красной Звезды, то командующие войсками фронтов чаще всего награждали потрафивших им дамочек орденом Красного Знамени.
От опостылевшей наложницы можно было избавиться несколькими способами: отдать на растерзание садистов из заградотрядов; отправить в Мордовию на лесоповал лет эдак на 20–25. Немалое количество женщин в форме советских солдат канули в неизвестность не только на фронтах долгой и беспощадной войны, но в советских концлагерях, в шахтах и на лесоповалах…
Такая проблема, как беременность, также решалась чудовищно просто. Редко какой (в общем масштабе происходящих половых разменов) удавалось заполучить сожителя в качестве мужа, или хотя бы ответственного и заботливого отца своего ребенка. Беременная в солдатской форме выглядела столь нелепо, что от таких женщин избавлялись на ранних стадиях «залета». Чаще их отправляли в тыл, причем безо всякой надежды на какую-либо материальную помощь, исходящую от сожителя-офицера. Надеяться получить социальную защиту от родного государства эти женщины также не могли. Бывали случаи, когда – во избежание всяческих разговоров, избегая огласки в виде доклада особиста и кары, – мужчины физически уничтожали «доказательства своей вины», убивая военных подруг, которые оказывались на сносях (сами ли, с помощью денщиков, или смершевцев). Нельзя утверждать, что подобное происходило повсеместно, но и замалчивать эти факты также нельзя. Все в соответствии с циничным выражением: на войне как на войне…
И все-таки факты рождения детей «походно-полевыми женами» имели место. Понятное дело, женщина пыталась таким образом удержать советского военачальника, выйти за него замуж, обеспечивая себе и ребенку сытое и благополучное будущее. Но такая стратегия редко приводила к успеху, ведь ловеласы в погонах имели в тылу семьи. Оттого в медсанбатах при штабах обычным явлением становились аборты.
Но разве не было счастливых концовок, когда ловцы получали свою жертву с потрохами? А разве не было искренней любви, заканчивающейся заключением брака? Безусловно, были. Не зря же после окончания войны, в 1947 году появилась петиция 60 брошенных жен генералов (!). И уже много лет спустя одна из брошенных – бывшая генеральша Елизавета Григорьевна Гаген писала:
«Председателю Совета Министров Союза ССР
Н. А. Булганину
«…Надо, чтобы женщины все больше участия принимали в управлении государством…» В. И. Ленин.
В опубликованном Советом Министров СССР проекте закона о государственных пенсиях утверждается право граждан на материальное обеспечение в старости, при потере трудоспособности и в случае болезни.
С волнением читала я этот проект, желая поскорее узнать, какое же будет обеспечение старости мне и другим женщинам в моем положении, а нас таких сотни тысяч, если не миллионы.
Прочитала я все 46 статей проектируемого закона и с горечью увидела, что судьба таких женщин, при составлении проекта, совершенно не принята во внимание.
Я говорю о женщинах, мужья которых после Отечественной войны привезли с фронта молодых девиц и зарегистрировались с ними.
В статье 38 говорится, что пенсионное обеспечение генералов, адмиралов, офицеров… а так же пенсионное обеспечение их семей осуществляется в порядке и размерах, устанавливаемых Советом Министров СССР.
Но… поскольку генералы, адмиралы и проч., бросившие своих старых жен, зарегистрировались с фронтовыми подругами, то значит, пенсию после их смерти будут получать они – молодые и здоровые, пристроившиеся уже на готовое, обеспеченное положение.
А старая жена, которая в течение всей жизни была другом и помощницей своего мужа, которая перенесла с ним все трудности и лишения в годы Гражданской войны, на какие средства она должна будет существовать, в случае смерти мужа? Хорошо если у нее есть взрослые дети, которые ее будут кормить. Ну, а если детей не было и брошенная старая жена совершенно одинока, как же она должна жить?
Мой муж генерал ГАГЕН Н. А., командовавший в годы Отечественной войны армией на 3-м Украинском фронте, после окончания войны не вернулся домой в Свердловск, откуда он выехал на фронт и где я жила все годы войны.
В ожидании назначения, он скрывался со своей фронтовой подавальщицей в подмосковном санатории «Архангельское», откуда и уехал в Закарпатскую Украину.
Весной 1946 года он прилетал в Москву и в несколько дней получил развод, который по моей жалобе Верховным Судом РСФСР был отменен. Тогда весной следующего года муж снова прилетал в Москву и снова, в течение нескольких дней, получил развод, несмотря на то, что все мои свидетели доказывали лживость его обвинений.
СУД В УГОДУ ГЕНЕРАЛУ ОСВОБОДИЛ ЕГО ОТ СТАРОЙ ЖЕНЫ.
Теперь его молодая фронтовая сожительница по возрасту подходящая как раз в дочери, стала женой генерала со всеми правами, полагающимися семье генерала. А я, БЫВШАЯ ЕГО ЖЕНОЙ БОЛЬШЕ ЧЕТВЕРТИ ВЕКА, ставшая его женой еще в годы Гражданской войны, – ПО СУЩЕСТВУЮЩЕМУ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ЗАКОНУ, лишена всех этих прав.
