Она вообще изо всех сил старалась, чтобы ее Коленька раз и навсегда понял – лучше нее никого на свете нет. Во всем остальном Марина тоже была изобретательна, нежна, щедра, предупредительна, милосердна, тактична, весела – все для того, чтобы каждая их встреча превращалась в праздник. Она никогда не скупилась на комплименты.
...Они лежали на широкой тахте, застеленной белоснежной шелковой простыней.
Марина, отдышавшись, оперлась на локоть, поцеловала Николая, провела пальцами по его лицу.
– Тарасов, ты знаешь, что ты красивый? – серьезно спросила она.
– Разве? – усмехнулся он.
– У тебя потрясающие глаза.
– Чем же это они потрясающие?
– Я еще ни у кого не видела такого цвета. Он... не зеленый, не карий, не горчичный, не оливковый, не гороховый, не бутылочного стекла, а такой... Болотный, что ли?
– Скажешь тоже! – засмеялся он и в ответ поцеловал ее. – У тебя тоже потрясающие глаза. Как у египетской царевны.
– А у твоей жены – какие? – помолчав немного, поинтересовалась Марина непринужденно.
– У моей жены... у моей жены глаза серые, – вздохнув, нехотя ответил Николай. – Да ты же ее видела!
– Я видела ее издалека, да и то мельком, – резонно возразила Марина. – Поэтому ничего толком разглядеть не успела. У нее ведь что-то с глазами, а, Коль?..
– Вот удовольствие обсуждать мою жену... – с досадой сказал Николай и, отстранив Маринину руку, поднялся, нашарил на стуле свои брюки. – У нее косоглазие.
– Бедная... – с жалостью пробормотала Марина, стараясь, чтобы тон ее звучал максимально искренне. – А почему она операцию себе не сделала, Коль?
– Она уже столько операций себе сделала, столько денег потратила, что мне иногда лишний рубль дать жалко... Сам понимаю, что не прав, но ничего с собой поделать не могу!
Николай при всем при том, что был человеком далеко не бедным, отличался скупостью, которая иногда принимала даже немного смешные формы. Марина это давно разгадала и потому просто так ничего от него не требовала, играя на другой особенности своего любовника – Николай был человеком щепетильным и желал, чтобы все вокруг него было «на представительском уровне».
И она мягко давала ему понять, что не всегда может соответствовать этому уровню – по крайней мере, в финансовом плане, так что он, Николай, должен ей немного помогать.
– Неужели она совсем не может иметь детей? – кротким и жалостливым голосом спросила Марина.
– Совсем.
– А ты хотел бы? – вкрадчиво поинтересовалась «Нефертити».
– Нет, – фыркнул Николай. – С меня Светки хватает...
Марина перевернулась на живот, поболтала ногами, зная, что выглядит сейчас чрезвычайно эффектно.
– Колька, поехали куда-нибудь на майские, а? В Турцию, например...
– С ума сошла... Отдых для плебеев! Лучше уж в Испанию. Или нет – поехали в Венецию?..
– Поехали! – обрадовалась Марина. Если бы она сразу предложила Николаю ехать в эту самую Венецию, он бы стал ворчать, что это неоправданно дорого и лучше уж отправиться в Турцию, где, по крайней мере, цены соответствуют услугам... – А что жене своей скажешь?
– Скажу, что поехал в командировку. Закупать новую партию итальянской обуви.
– Обожаю итальянскую обувь... – мечтательно вздохнула Марина.
– Не всегда хорошо расходится, – насупившись, заметил Николай. – Узковата для наших дам. И, кстати, дороговата. Это тоже не очень хорошо – ведь, как известно, деньги делаются на ширпотребе...
Николай сел на любимого конька – принялся рассказывать об особенностях отечественного обувного бизнеса. Марина слушала его внимательно, кивала.
В половине одиннадцатого он ушел.
...Марина снова подошла к зеркалу. Усталое, неподвижное лицо, тени под глазами. Она чувствовала себя опустошенной, холодной, равнодушной, несчастной. И это при всем при том, что у нее все было – относительная молодость, послушный, здоровый, вполне самостоятельный ребенок, работа, квартира, красота, добрая, понимающая мать, мужчина рядом. Мужчина был красивым, молодым, богатым и, при определенных условиях, с ним можно было делать все что угодно – главное, если найти правильный подход. Ведь Николай любил Марину, хорошо относился к ее дочери. Даже больше того – и Марина его почти любила!
– Почему так хреново?.. – пробормотала она, трогая кончиками пальцев уголки глаз. – Ох, мама, мама, что же я так устала...
Причина была в том, что Марине надоело существующее положение дел. Нет, она была готова играть эту роль хоть до самой смерти, но уже на других условиях!
Марина спустилась вниз, к матери. Та еще не спала, смотрела на кухне телевизор.
– Валя спит? – шепотом спросила Марина.
– Давно уже спит. Уроки сделала, ужин съела, умылась и легла спать.
– Спасибо тебе, мамуля... – Марина села за стол, положила голову на вытянутые руки.
– Как Коля? – благодушно спросила Софья Витольдовна. – Ты ему привет от меня передала?
– Передала, – равнодушно, глухо ответила Марина, а потом подняла голову и посмотрела на мать блестящими глазами. – Слушай, я так больше не могу! Мы с ним четыре года встречаемся, а толку...
– О чем ты? – удивилась та. Седые пышные волосы, уложенные в затейливую прическу, делали Софью Витольдовну похожей на придворную даму, из века эдак восемнадцатого...
– Понимаешь, ничего не меняется! – с отчаянием произнесла Марина. – А я, между прочим, хочу стабильности, хочу по закону обладать тем, что и так принадлежит мне.
– Чем обладать? – растерянно спросила Софья Витольдовна.
– Николаем – вот чем! Я знаю, он меня любит, но не понимаю только одного – почему он никак не решится бросить свою жену? – мрачно ответила Марина.
– А ты говорила с ним на эту тему?
– Нет. Надо знать Николая! Если я скажу, что он должен бросить эту свою Розу-мимозу, он ее уже ни за что не бросит.
Софья Витольдовна, сложив руки на груди, задумалась. Потом произнесла нерешительно:
– Мариночка, я как мать, конечно, желаю тебе счастья. Я никогда не обсуждала и не осуждала то, как ты живешь. Но, по-моему... по-моему, будет не очень хорошо, если твой Коля бросит жену.
– Он и так ее бросит, рано или поздно! – шепотом закричала Марина. – В любом случае, понимаешь?! Я ее видела как-то, прошлым летом – толстая, рыжая, безобразная, косоглазая, старая, закутанная в какой-то балахон... Словно баба на чайник! Пройдет еще немного времени, и она окончательно превратится в чучело. Коля ее бросит. Но и я к тому времени не стану лучше! А девочек двадцатилетних вокруг полно! Любят, любят они денежки и благородную седину, эти юные хищницы... Если я в самое ближайшее время не женю Николая на себе, то потеряю его!
