На кухне стоял невыносимый чад – сгорело мясо, которое жарил себе Тарас. Вероника распахнула окно. Муж кашлял, стоя со сковородкой в руке.
– Ну вот… одни угольки остались! – со злым отчаянием рассмеялся он и сунул сковородку под струю холодной воды. Зашипело, повалил пар.
– Это не страшно… – сказала Вероника, разгоняя полотенцем дым.
– Да как сказать… Последний кусок мяса был.
– Ничего, съездишь еще раз к своему Филипычу…
– У Филипыча проблемы! Он вот-вот разорится, соседи на него наезжают, пакостят… Нищеброды, завидуют! И ко всему – он вовремя кому-то взятку не дал, так местные чиновники пустили слух, что у него в мясе сибирская язва завелась…
– Найдешь себе другого фермера.
– Где? Когда?! Я есть хочу! Я хочу сейчас есть!!!
– Тарас, перестань… Сходи в ресторан.
– Я не могу! Я не знаю, чем там кормят… Как готовили… Я должен знать, я должен видеть…
– Сходи в хороший, дорогой ресторан, где априори тебя не накормят дрянью! – взорвалась Вероника.
– Не могу!
– Почему?
– Потому что повар, может быть, в носу ковырялся… А потом этими пальцами мясо хватал! Я должен сам… все сам!
– Тарас, это паранойя.
– Я знаю. Так ты мне не ответила…
– Что?
– Было или нет?
Темно-серые, свинцовые, страшные глаза смотрели сейчас на Веронику…
Она бросила Тарасу полотенце в лицо и выбежала из кухни. Вероника вдруг поняла, почему так категорически воспротивилась Климу, когда тот хотел ехать с ней. Клим ни в коем случае не должен встречаться с Тарасом, потому что Тарас… способен убить Клима. Тогда, двадцать лет назад, – не убил, а сейчас – запросто.
– Ника! – Тарас рванул за ней, схватил за руку.
– Я боюсь тебя. Пусти!
– Ника, девочка моя… Самая-самая! – В голосе Тараса смешались тоска и ненависть. Так волки воют в лесу – на луну. – Неужели тебе меня не жалко?
– Жалко. Очень жалко. Только вот ты Клима не пожалел… И мать его тоже не стал жалеть!
– Я?! Я твоего Клима как раз пожалел… Я не убивал его. Я просто разыграл его… Мы все были тогда детьми – неразумными, глупыми…
– Тогда – да. А потом? Потом почему молчал? Розыгрыш не может длиться столько лет! Ты сказал Климу, что его мать умерла… Зачем?
– Затем, чтобы он уже не возвращался. Я видел… Я знал, как ты любила его. Он должен был исчезнуть – навсегда!
– Так жестоко, так жестоко ты с ним поступил… С ним и с его несчастной матерью! Со мной! И Свиркин тоже хорош… Вы ведь с ним в сговоре были, да?
– Плевать на Свиркина… И почему он только не сдох! – отмахнулся Тарас.
– Кто? Свиркин? Почему это Свиркин должен был сдохнуть? – Вероника замерла. Насторожилась.
Тарас отпустил ее, сделал шаг назад.
Вот он, момент истины. Проговорился…
– Слушай… Я, кажется, догадалась! – шепотом произнесла Вероника. – Что тогда на самом деле произошло…
– Что? Ну что? О чем ты догадалась?.. – тоже шепотом спросил Тарас.
– Слушай. Я думала, что знаю тот день досконально, в подробностях… А на самом деле было так. Первое – ты попросил Вовку Воскобойникова украсть у Максимыча яд кураре…
– Да не было никакого яда! Ты подумай – стал бы учитель хранить яд в школьной лаборатории?
– Нет. Но мы были тогда молодыми, глупыми. Детьми. Это сейчас мы знаем, что возможно, что невозможно. А тогда… Тогда ты вполне мог поверить в то, что в школьной лаборатории хранится яд. Но перед тем как просить Вовку, ты узнал, что Клим со Свиркиным подрались и Клим сказал Кеше при всех: „Я убью тебя!“ То есть все были в курсе, что Клим готов убить Свиркина. Свиркин не особенно лестно отозвался обо мне и вывел Клима из себя… Скорее всего, Свиркин ляпнул эти слова случайно, не думая. А ты решил этим воспользоваться…
– Ника, не надо.
– Слушай-слушай… Ты решил воспользоваться этим. Ты сразу бросился к Вовке – „укради яд“. У тебя был план, Тарас… Убить Свиркина. А я-то все голову ломала, при чем тут кураре этот! Поскольку все знали, что Клим грозился убить Свиркина, на тебя никто не подумал бы… Ты убиваешь Свиркина, а виновным считают Клима. Гениально! Значит, так, снова, по порядку: драка между Свиркиным и Климом. На тебя снисходит озарение. Ты просишь Вовку украсть яд. Он крадет, хотя это не яд, а обычный раствор марганцовки. Потом… Потом ты организуешь встречу на кладбище. Первым приходит Вовка Воскобойников и отдает тебе псевдояд. К тому моменту Вовка уже знает, что это никакой не яд, но ему ужасно не хочется возвращать тебе червонец… Ты предусмотрительно купил пиво – якобы отметить окончание школы. Приходит Свиркин, ты подливаешь ему раствор в пиво, зная, что вот-вот придет Клим.
– Ника…
– Не перебивай, я могу запутаться! – Вероника нетерпеливо топнула ногой. – Является Клим, Воскобойников уходит. Вы пьете пиво… А Свиркин все не умирает! И до тебя наконец доходит – это был не яд… Ты в отчаянии – не сегодня завтра мы с Климом встретимся. А если мы с ним встретимся, то это – все. Мы уже никогда не расстанемся. Глупые, до безумия влюбленные друг в друга дети – я и Клим!.. И тут… Тут, вероятно, тебе в голову приходит очередная идея. Ты, возможно, отзываешь Свиркина в сторону и договариваешься с ним: „А давай разыграем Иноземцева?“ Свиркин не против – он все еще зол на Клима, за утренний-то мордобой! Как разыграть Клима? А элементарно! Сценарий можно повторить: Свиркин говорит обо мне гадость, а Клим опять бьет его. Реакции все предсказуемы!
– Психолог ты наш… – с горечью усмехнулся Тарас.
– Психолог – это ты, – быстро парировала Вероника. – Итак… Свиркин говорит обо мне гадость, Клим моментально бьет его. Свиркин падает, притворившись мертвым. Ты: „Клим, ты убил своего друга!“ Клим в отчаянии, он готов идти в милицию сдаваться… Но ты его отговариваешь: „Клим, я знаю, ты не виноват! Мы спрячем тело Свиркина, а ты убежишь!“ Клим вынужден согласиться, просит только тебя передать записку – мне. Потом вы несете Свиркина в подземелье, в склеп Черного Канцлера. Свиркин, наверное, едва сдерживался от хохота, пока вы его тащили… Розыгрыш удался! Вот тут бы и остановиться, признаться во всем, раскаяться, но ты идешь дальше. Ты посылаешь Клима к себе на дачу: „Беги, Клим, тебе надо скрыться!“ Ты спускаешься в склеп. Вы со Свиркиным веселитесь… Ты бросаешь коробку из-под леденцов, в которой лежит записка Клима, в гроб Черному Канцлеру…
– Это не я ее туда бросил, – неожиданно перебил Веронику Тарас. – Свиркин. Очень уж ему хотелось взглянуть на колдуна… Дурак. Причем я об этом узнал позже. Я-то хотел записку уничтожить… Но тогда не заметил, что Свиркин коробку кинул в гроб. Но лезть обратно в склеп было нельзя – к тому времени Клима стали искать, милиция по кладбищу шастала и все такое…
