– Кого?
– Тараса – вот кого!
– Лилечка, я тебя уверяю…
– Ой, не надо, Одинцова, я тебя насквозь вижу! – чуть не плача, топнула ногой Лиля. – Я специально организовывала этот вечер, я надеялась, что хоть в этот раз он придет…
– Лиля, Тарас не сентиментален, он не жаждет встреч с бывшими одноклассниками…
– Дай мне его телефон, я сама его спрошу!
– Лиля…
– Ты его ревнуешь! – раздраженно нудела Рыжова.
– К кому я его ревную? – Вероника тоже начала злиться.
– Да хоть ко мне!
– Если ты думаешь, что я не знаю о вашем школьном романе, то я все знаю, – с вызовом произнесла Вероника.
– Вот, и поэтому ты его не пустила на вечер!
Пререкаясь, они вошли в дверь.
Перед входом в зал толпились бывшие одноклассники – шумели, кричали, смеялись, ахали и ужасались…
– Кто там? – привычно поднялась на цыпочки невысокая Лиля и вдруг переменилась в лице. – Ника… Там Максимыч!..
– Пришел! – обрадовалась Вероника и рванула вперед.
– Андрей Максимыч, а вон Вероника Одинцова и Лиля Рыжова. Помните их?
– Ну-ка, ну-ка… – знакомый хрипловатый басок.
Толпа расступилась, и Лиля с Вероникой оказались перед Андреем Максимовичем Мессиновым.
– Фамилии помню плохо, а вот лица… Помню, конечно помню вас, девчонки! Совсем не изменились! А кто с моей дочкой переписывался через Интернет? Ты? А она мне говорит: «Пап, тебя твои ученики разыскивают…»
Голос бывшего учителя остался прежним. Стоит закрыть глаза – моментально переносишься в прошлое. Но внешне… Андрей Максимович полысел (только какой-то цыплячий пух на макушке остался), очень сильно похудел, а его знаменитые усы поседели. Цвет лица – желтовато-зеленый. И еще – он опирался на палочку.
«Ведь совсем не старый… – с болью в сердце подумала Вероника. – Ему же шестьдесят пять должно быть только!»
– …какие ученики, говорю? Из института? Нет, отвечает – те, которых ты в школе еще учил… Я удивился – надо же, кто-то помнит меня… Я ж девятнадцать лет как из школы ушел!
– Мы вас помним, мы вас любим! – загалдели все наперебой.
– Ну вот, я и сбежал из больницы – прямо к вам. Сашка меня не пускала, так я сам удрал! – с ликующим торжеством сообщил Мессинов.
Ахи, охи, душераздирающие стоны в толпе.
– Из какой больницы? – быстро спросила Вероника.
– Да на Каширке которая…
Некоторые не поняли ответа Максимыча. Мало ли больниц в Москве… Но другие – поняли сразу. Это читалось по лицам. Первые начали читать по лицам вторых – и постепенно в зале установилась тишина. «Немного приболел…» – вспомнила Вероника фразу Саши, дочки Мессинова. – Ничего себе – немного!
– Да вы чего? – рассердился Андрей Максимович. – Подумаешь… Сейчас доктора какие! Вылечат. Было бы желание…
Кто-то в толпе вспомнил Маринку Вайсброд:
– Вот у Маринки желания не было…
– Нет-нет, сейчас такие доктора… и оборудование…
– Давайте за стол, поболтаем, а то чего тут толпимся, – решительно скомандовал Андрей Максимович.
Опираясь на палочку, Максимыч заковылял в зал.
Те, кто шел за ним, переглядывались расстроенно.
– Слушай, я не поняла, что это за больница такая? – шепнула Лиля Веронике.
– Онкоцентр, – коротко ответила она.
– Да?!
За Максимычем ухаживали наперебой.
– Андрей Максимович, что вам заказать? Рыбу, мясо?
– А салатика?
– Пить чего будете?
– Да не хочу я ничего есть! – с досадой отмахнулся учитель. – Из-за этой химиотерапии, будь она неладна, в горло ничего не идет! Съем чего, а оно назад все лезет, – простодушно признался он. – Химика добила химиотерапия… Каламбур!
– Ну хоть салат!
– Ладно, чуть-чуть… Э, куда? Вина не надо… Ритка, убери!
– Сок пейте, – Витя Ерохин подвинул к Андрею Максимовичу свой кувшин с апельсиновым соком.
– Вот от этого не откажусь… А ты кто? Не всех помню, прости…
– Ерохин, Виктор. После восьмого ушел.
– Лицо вроде знакомое, да…
– Андрей Максимович, а помните, как вы с Ниной Ильиничной на выпускном танцевали и уронили ее в фонтан?
– Что, разве было такое? – поразился бывший учитель. – Позор на мои седины… – Он захохотал, провел ладонью по цыплячьему пуху на макушке.
– Андрей Максимович, а как вы меня со шпорой на экзамене поймали!
– Халявщики! Учиться надо было! Хотя кому она нужна, эта химия… Сейчас на какие дисциплины спрос? Экономика, юриспруденция… Но я никому двоек на экзаменах не ставил, всех старался вытянуть!
– Андрей Максимович, а я теперь – биохимик. Вот видите, ваши уроки пригодились!
– Одинцова… ну, я рад! – Мессинов обнял ее одной рукой.
– Андрей Максимович, Вероника у нас ученый, кандидат наук…
– Ника, ну ты даешь! Замужем? Вижу, вижу кольцо…
– А муж у нее – Тарас Николаев!
– Тарас? Это какой же? А, серьезный такой парень…
…Этот вечер совершенно не напоминал тот, предыдущий. Почти не пили, говорили наперебой – лица просветленные, ясные. Приход бывшего учителя изменил все.
– Андрей Максимович, если вам что-то нужно…
– Мы поможем! Только скажите!
– Да все есть. У меня дочка, зять… помогают. Нет, ну я просто в шоке до сих пор – меня помнят, оказывается… – Максимыч смахнул со щеки слезу.
– Помнят и любят! – настойчиво повторила Рита Лымарь.
В этот момент в зале появился Сеня Мухин.
Все так и ахнули – такой он был красивый, элегантно-небрежный. Смуглый, с растрепанными пшеничными волосами, в рваных джинсах, какой-то невероятной пестрой рубахе, ботинки – из крокодиловой кожи… Словно только что спустился с яхты, курсировавшей вдоль европейских пляжей. «Миллионер…» – вспомнила Вероника. Она невольно посмотрела на Женю Мещерскую – та уставилась на Сеньку, словно загипнотизированная. «Ах да, у них же в школе был роман!»
Все бросились к Мухину, а Вероника, воспользовавшись паузой, подвинулась ближе к Андрею Максимовичу.
– Андрей Максимович, я хочу кое о чем с вами посекретничать.
– Валяй, – благодушно кивнул бывший учитель. Он держал в чуть подрагивающих пальцах вилку, но ничего не ел.
– Помните Клима Иноземцева? Он тоже с нами в одном классе учился… – Сердце у Вероники билось неровно. Настал ее час!
