– Эй ты, интрасенс, кто тебя только воспитывал? Прощай…
Повернулась и пошла по ступенькам вниз, к морю, не оглядываясь. Красивая фигурка, водопад волос, танцующая походка…
– Спасибо, – пробормотал ей вслед Аристарх, ошеломленный поднявшимся в душе тарарамом. Слезы Забавы, ее чувства подействовали на него сильнее, нежели он хотел, это порождало дискомфорт и желание что-то исправить, как-то оправдаться, хотя бы и перед самим собой… Он вспомнил о давно созданных им принципах успокоения, и через несколько минут сердце заработало в прежнем ритме.
Забава уже скрылась за поворотом набережной, стук ее каблуков перестал быть слышен, и только печальная нота пси-связи все еще билась в голове Железовского, как шелест крыльев раненой птицы, но и она постепенно затихла. Тогда он спрятал подарок в карман, чтобы вспомнить о нем только через несколько лет, вызвал такси и выбросил из памяти все, что мешало мыслить.
Около часа он тренировался с динго-фантомом наставника-инка, доводя до автоматизма приемы славяно-горицкой борьбы, потом принял душ и просидел полчаса в тадасане – позе горы, расслабляясь до потери телом чувствительности. Достигнув высшей стадии дхараны – сосредоточения, Аристарх включил контур компьютерной пси-развертки, осторожно перешагнул границу допустимого личного участия в вычислительном комплексе и с головой ушел в нематериальный, призрачный, но по-своему реальный и ощутимый мир математического анализа, выкладок, уравнений и символов. Только он, обладая колоссальным запасом здоровья и сил, мог выдержать гонку вычислений с компьютером в режиме «один на один», и только он мог из миллионов разрозненных деталей построить стройную и непротиворечивую конструкцию эфпрогноза. За два часа работы Аристарх проанализировал программы нескольких тысяч заводов-автоматов сложной молектронной и энергетической техники, рассчитал их технологические цепочки: банк данных – управляющий инк – база – цех – линия – результат – и нашел то, что искал. И не поверил глазам: те, кто рассчитывал весь этот цикл, используя разные заводы и каналы доставки исходных материалов, делали совсем не то, что думал Железовский – не антигравы, транспорт индивидуального пользования, и не гипноиндукционные излучатели, они делали кое-что пострашней!
Несколько минут Аристарх просидел, оглушенный результатом расчета, потом набрал номер Бояновой. Ответил секретарь:
– Комиссар отсутствует по делам. Что передать?
– Я Железовский. Насчет меня есть какие-нибудь распоряжения?
– Нет, – вежливо ответил видеопризрак.
– Прошу дать мне консорт-линию с Умником, – это очень важно.
– На ввод или вывод информации?
– На ввод.
– Это проще. Давайте параметры вашего компа.
Железовский проследил, чтобы выводы его расчета были записаны Умником по консорт-каналу, с удовлетворением хлопнул себя по колену и привычно похвалил свой комп, который перенял некоторые черты хозяина и был, по сути, если не вторым, то третьим его «я».
– Рад стараться! – бодро ответил инк.
Отдохнув полчаса (шавасана – поза мертвого, сукхасана – приятная, подмасана – поза лотоса), Железовский с аппетитом пообедал и вызвал такси. Ему захотелось самому убедиться в правильности расчета и найти завод, на котором собиралась из деталей, сделанных подпольно на других заводах в обход стандартных программ, конечная продукция: летающие «шмели», способные нести несколько порций сильнодействующего яда и самоуничтожаться после поражения целей. Завод, судя по анализу потоков деталей, находился на Меркурии, в сумеречной зоне.
Железовский знал только один завод на Меркурии, отвечающий требуемой для сборки «шмелей» сложности и мощности, но завод этот выпускал МК-батареи – «энергоконсервы» для звездного флота человечества.
Попасть на завод мог далеко не каждый человек, был он полностью автоматизирован, и лишь контроль продукции и ремонт сложных систем доверялся людям. Проникнуть в компьютерный контур управления заводом Аристарху с Земли не удалось, не помогло ни его мастерство, ни расшифровка режима – код рабочего файла остался неизвестен и программа входа не хотела реализовываться. Поэтому Железовский захватил с собой приставку памяти с двумя десятками «вирусных» программ и персональный комп типа «Знаток», с помощью которого можно было вести расчет в темпе инка практически любой мощности.
Прямой линии пассажирского метро между заводом и земной сетью не существовало, а может быть, она была заблокирована, во всяком случае, координатор метро не знал кода станции, и Железовскому пришлось добираться туда с пересадкой: на метро – в Клиффорд-Сити на Меркурии, а оттуда на галионе местных линий – в сумеречную зону, где на сорок третьем меридиане располагался объект под названием «Терминатор-43».
С высоты семи километров Меркурий производил впечатление абсолютно дикого, мертвого, застывшего океана. Огненная гора в виде гигантского купола на горизонте справа – таким сквозь тон-экран виделось солнце – заливала северные склоны гор жидким золотом света, в то время как южные отроги тонули в глухом бездонном мраке. Меркурий имел очень разреженную атмосферу из азота и инертных газов, но и она была способна рассеивать солнечные лучи, поэтому сумеречная зона планеты, после того как «гора Солнца» скрылась за горизонтом, освещалась призрачным пепельным свечением неба, создающим удивительный, кажущийся полупрозрачным дымчато-серый, с серебристым отливом мир. Кора планеты была здесь изъедена порами, пустотами, кавернами и напоминала слоистую ледяную коросту. Исследовать этот каменно-металлический губчато-блинчатый слой можно было только дистанционно или с помощью самостоятельной киб-техники, потому что опасность провалиться в недра планеты превышала допустимые пределы. Поселки исследователей, а также энергозаводы и другие сооружения возводились людьми на островах, выдавленных когда-то из расплавленных пород астеносферы и застывших на поверхности базальтовых куполов, твердых и монолитных. «Терминатор-43» – один из ста восьмидесяти энергозаводов Меркурия – располагался на шестикилометровом горбу из базальта, а рядом, в километре, на плоском, как стол, взгорье находился космодром с кораблями снабжения, ждущими заправки. Кроме них, Железовский заметил одинокий спейсер с мозаикой огней погранслужбы.
Попутчиками математика были молодые энергетики и аварийщики ремонтной бригады, и все они «фонили» в пси-диапазоне в обычной манере острых на язык, общительных, веселых, искренних парней и девушек, трудолюбивых работяг, как окрестил такие натуры Аристарх. До посадки он мог быть спокоен, ничего непредвиденного произойти не могло, однако интуиция подсказывала, что впереди его ждут сюрпризы, причем неприятные. Ветерок опасности холодил пальцы рук и ног и заставлял держаться в напряжении, хотя внутренний голос продолжал самоуверенно нашептывать: ничего, прорвемся!..
Галион миновал «окно» в куполе общетранспортного вокзала завода и без толчка опустился на серый квадрат финиш-поля. Пассажиры гурьбой высыпали наружу, шутками приветствуя динго пропускного контроля; на груди каждого загоралась и гасла голубая молния ответчика, разрешающая вход. На костюме Железовского такая молния не вспыхнула, и видеопризрак контрольного инка встал на его пути:
