Интересно, что все выступавшие так или иначе сходились в том, что такой волны кризиса, как в 2008-м, уже не будет.
Правда, Александр Дынкин предпочел оговориться:
— Если, конечно, теракт в Лондоне во время Олимпиады не случится… Не дай бог, конечно… А то очень сильно повлияет на ситуацию.
Вот еще сглазит.
Академик Дынкин предложил в экономической деятельности не лицемерить и опираться на сырье: «Это же наше реальное преимущество!»
— И уместно, — продолжил он, — подготовить заявление президента… На основании данных Росфинмониторинга, который проведет анализ агентов фондового рынка о выводе финансов за рубеж.
Зал зашумел. Члены правительства, сидевшие поближе к президенту, глядели на него, ожидая реакции.
— Пугнуть, что ли?! — переспросил президент, и все с облегчением рассмеялись.
— А что, эффективная мера… — пробормотал со своего края стола Евгений Ясин.
— А слишком не напугаем? — еще раз спросил господин Путин.
— Да пуганые уже… — отмахнулся от нелепого предположения Александр Дынкин.
— Ну да… — согласился президент. — Но вы уверены?…
— Да мы, может, и делать с ними ничего не будем! — раскрыл свой замысел господин Дынкин. — Просто такой анализ проведем…
И он обратился к опыту Китайской Народной Республики, далеко не однозначному, по его мнению, но тут уж господин Путин перебил его, пояснив, что и сам много общается с китайскими коллегами:
— Там даже первое лицо уходит, постепенно оставляя рычаги власти. В Китае нет такой разницы между подходами, как, например, между бывшим президентом Франции и нынешним… От Китая я не ожидаю негативного влияния на мировую, в том числе на российскую, экономику…
Но гораздо больше заинтересовала его мысль о том, что первое лицо должно уходить, постепенно оставляя рычаги власти.
Ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир Мау заявил, что если бы КПСС существовала, то был бы сделан вывод о четвертом кризисе капитализма.
— Происходит не только кризис евро, но и кризис антикризисной политики!.. — продолжил господин Мау, а у Евгения Ясина вновь появился повод оторвать взгляд от бумаг на столе.
— В конце концов все будет хорошо! — сориентировался господин Мау под смех аудитории. — Мировую экономику вытянут структурные сдвиги в американской экономике!
Это была новая версия.
— А вообще-то это все — кризис социального государства, — заявил Владимир Мау.
Здесь ему следовало быть особенно осторожным. Идея России как социального государства особенно дорога Владимиру Путину. Не стоило отнимать у него почти последнее.
— Кризис, — между тем беззаботно продолжил Владимир Мау, — будет особенно сильно развит там, где сильнее развито социальное государство. О Норвегии мы, конечно, не говорим.
Не очень понятно было, почему мы не говорим о Норвегии. Оказалось, мы говорим сейчас о Южной Европе.
Владимир Путин между тем запутывался в версиях и теориях. Он попробовал поговорить о пенсионной системе и высказал предположение, что в Германии накопительная пенсионная система сбоит, но некоторые участники совещания разубедили его в этом, а другие, наоборот, поддержали.
Сергей Глазьев, заместитель генсека ЕврАзЭС, с такой страстью говорил о том, что до сих пор любую экономику из кризиса вытаскивала ее милитаризация, что, кажется, именно к этому он призывает и российскую экономику.
А глава Сбербанка Герман Греф уверен, что кризис — это «рукотворное дело» и «результат плохого мониторинга тектонических сдвигов в мировой экономике».
— Мы никогда не вернемся к тому, — заявил он, — что экономика будет национальной.
— Но это значит, что и в мировом кризисе никто не виноват, — возразил кто-то.
— Все виноваты! — резюмировал он и посмотрел на Владимира Путина.
Тот кивнул.
Этот совет не будет собираться часто.
* * *
— Нам нужен мораторий на то, чтобы затягивать пояса! — воскликнул Пол Кругман, профессор Принстонского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике. — Иначе это приведет к еще большему спаду в экономике!
— Пол, можно вопрос? — как-то вкрадчиво спросил Владимир Путин. — Но если посмотреть на глобальный рынок потребления, на платежеспособный спрос в глобальном масштабе, с одной стороны, и на запасы, которые накапливаются у крупнейших экономик, складывается впечатление, что мы вползаем просто в очередной кризис перепроизводства. И многие считают, что главная угроза — здесь. С долгами-то можно потихонечку разобраться…
Нобелевский лауреат быстро повернулся в кресле к российскому премьеру:
— Я крайне не согласен с этим мнением! Я никогда не понимал, что значит «глобальное перепроизводство»! Это не значит, что не существует людей в мире, которые не хотят больше покупать! И это не значит, что мир производит гораздо больше автомобилей, потому что, когда каждый житель Китая сможет купить автомобиль, тогда будет огромный потенциал для спроса!
Господин Кругман нервничал, он, видимо, не первый раз слышал что-то подобное и в паре своих книжек уже отвечал на эти соображения, но его самого, похоже, в них не все до конца устраивало, он чувствовал какой-то подвох в происходящем. Но он уже не мог позволить себе остановиться.
— Я не думаю, что это кризис перепроизводства! В Великую депрессию тоже говорили, что это кризис перепроизводства!.. А это кризис долга, кризис падения спроса!.. Как Джон Кейнс говорил, что у нас проблема не с кризисом, а с заправкой, потому что машине нужна заправка, чтобы дальше продолжать движение!..
Владимир Путин, похоже, этого и ждал:
— Великая депрессия закончилась, как известно, Второй мировой войной, разрушениями и необходимостью восстановления хозяйства целого региона мира, всей Европы практически. Потребовались новые продукты, открылись новые рынки. Но вы сейчас признали, что есть проблема с платежеспособным спросом. Да, люди хотят покупать, они бы хотели и задаром получить, я их понимаю, я бы сам хотел что-нибудь задаром получить, но вопрос-то — могут ли они за это заплатить… Я понял, понял вашу мысль, спасибо большое…
Пол Кругман не был, судя по всему, удовлетворен ни Владимиром Путиным, ни собой.
Следующим высказался еще один нобелевский лауреат по экономике, Рагурам Раджан, профессор Чикагского университета. Он признал, что европейские правительства, как и американское, слишком много тратили, «чтобы люди не чувствовали себя недовольными», и что «долговому потреблению надо положить конец».
Неожиданно Владимир Путин так же вкрадчиво, как и Пола Кругмана, спросил Рагурама Раджана:
— А вот количество людей за чертой бедности растет или снижается?
