— Лиза останется у нас на сегодня, — сказала Нина Ивановна. — Дождь…
— Да-да, сильный дождь! — торопливо произнес ее сын, поднявшись на веранду и стряхивая с плеч пиджака капли. — Я еле добрался… А завтра, если вы не возражаете, я провожу вас, Лиза.
Нина Ивановна вознамерилась показать мне комнату, в которой мне предстояло провести ночь, но ее сын произнес вроде бы огорченно:
— Как, вы уже ложитесь? Я, признаться, посидел бы с вами… Мама, ты достала наливку? Это чудесно, я бы тоже с вами выпил…
«Точно, алкоголик… Хотя почему я так о нем думаю? Почему я вообще о нем думаю?»
Я решительно отказалась от каких бы то ни было посиделок и отправилась вслед за Ниной Ивановной.
Комната, которую она мне отвела, была очень уютной — впрочем, в этом доме все было уютным и носило отпечаток того рассудительного спокойствия, каким внучка писателя Калугина обладала в полной мере.
Книжный шкаф с собраниями сочинений классиков — корешки, хоть и позолоченные, но сильно потертые. В этом доме явно читали книги, что мне, как человеку, близкому к литературе, очень импонировало. Напольные часы, кровать с шишечками… Безукоризненно чистое белье пахло любимыми духами Нины Ивановны.
Я накинула с внутренней стороны на дверь крючок — но сделала это скорее из каких-то принципиальных соображений, чем действительно беспокоясь о своей безопасности, и приготовилась погрузиться в сладкий сон.
Но не спалось…
В доме уже давным-давно все затихло, и даже дождь перестал стучать о карниз, а я все таращила глаза в темноту и пыталась понять, почему я оказалась в этой комнате. Вот просто так приехала и… осталась здесь ночевать. Самым удивительным было то, что мне здесь очень даже нравилось. Да, мелькнули какие-то сомнения, но тут же исчезли. Даже сын Нины Ивановны не вызывал во мне отторжения.
И этот сад за окном…
Нет, он совсем не страшный ночью — он таинственный. Он пахнет сыростью и свежестью, яблоками и уходящим августом. Я всегда мечтала иметь такой сад.
Закутавшись в длиннейшую шаль хозяйки, я встала, подошла к окну. Половинка луны плыла в прозрачных тучах, и было непривычно — для меня, жительницы городского центра, — тихо.
Босиком, боясь разбудить хозяев, я прокралась по темному коридору, пропитанному вкусным запахом старого, давно обжитого дома, и опять вышла на веранду. Странно, но холодно не было.
Я забралась с ногами на стул, закуталась в шаль еще плотнее и залюбовалась ночным садом. Я решила, что спать сегодня вообще не буду.
Где-то глухо, едва слышно, часы пробили три раза. «Надо будет рассказать Аглае об этом приключении, — подумала я. — Ну да, в моей жизни так мало событий, что поездка сюда, ночевка в чужом доме настоящее приключение для меня».
И в этот самый элегический момент, когда я просветленным взором смотрела на половинку луны в тучах, рядом скрипнули половицы.
— Вам не спится? — шепотом спросил меня сын хозяйки. В лунном свете Саша выглядел бледным, точно покойник Вероятно, я тоже выглядела не лучше.
— Да, — прошептала я в ответ. — Вам от меня столько беспокойства…
— Господи, да что вы… — Он даже поперхнулся от избытка чувств и закашлялся. — Как вы можете так говорить! Мы с мамой очень рады, что кто-то заинтересовался нашим архивом… Мама немного рассказала мне о вас — это ничего?
— Конечно, ничего, — с удивлением произнесла я. — Должны же вы знать, кого приютили под своей крышей!
— Вы занимаетесь литературным исследованием, это так здорово… А я немного пою.
— Где?
— В клубе «Дель Арт», это в районе Солянки… Никогда не были там?
— Нет, — покачала я головой.
— Я вас приглашаю, Лиза. Я там через день.
— Обязательно, — пообещала я, хотя знала, что вряд ли туда отправлюсь. — А что вы поете? Ну, какой у вас репертуар…
— Вот придете и узнаете, — загадочно ответил Саша.
И уселся в соседнее кресло.
— «Цель Арт»… — пробормотала я. — Значит, уж точно не в стиле кантри…
— Да уж! Только зачем гадать… Не хотите ли еще рюмочку? Мама оставила здесь на столе наливку.
— Хочу.
«В общем, какая разница, что он в кабаке поет… Можно подумать, я — принцесса крови!»
Мы выпили сладкой наливки и принялись теперь уже вместе созерцать ночное небо.
— Я так странно себя чувствую… — вдруг произнес он, не поворачивая ко мне лица. — Ехал к маме и совершенно никого не ожидал здесь застать…
— Я уже извинилась за беспокойство! — немного обиженно заметила я.
— Я не о том… Я хочу сказать, что это чудо и что я почему-то никак не мог заснуть. Я думал о вас.
— Обо мне?
— Да. Если я вас пугаю, я не буду об этом говорить.
Меня это совершенно не пугало. Даже более того — мне это нравилось. Я так и ответила:
— Пожалуйста, продолжайте.
— А вдруг это любовь с первого взгляда? — с веселым недоумением произнес он.
Он был таким милым… Или, может быть, под влиянием этой ночи он казался мне милым? Но я вдруг в том же духе ответила:
— Что ж, вполне может быть.
Луна куда-то спряталась, и стало темно. Так темно, что происходящее стало казаться мне сном. Может, я действительно сплю? Я протянула руку и в темноте прикоснулась к его плечу. Он отозвался мгновенно — схватил мою ладонь и прижал ее к губам.
«Господи, что я делаю… — с ужасом и восторгом подумала я. — С первым встречным! Нет, Аглае этого никак нельзя рассказывать, она будет обо мне плохо думать…»
— Вам холодно… — едва слышно произнес он. — Идите ближе…
Каким-то непостижимым образом в следующее мгновение я оказалась у него на коленях. У него были мягкие волосы, и они пахли мятой. Он был такой теплый!
Что произошло дальше, я не в силах описать. Мне нет оправдания! Знали бы мои студенты, сколь неприлично ведет себя их преподавательница… Если бы Викентий, наш бог-громовержец, видел меня в эту минуту… Если бы Аглая, почтенная мать семейства, услышала о том, на что способна ее коллега… В общем, я стала близка с совершенно незнакомым мне человеком.
Но чем невозможней казалось мне происходящее, тем острее было наслаждение. Не знаю, сколько времени все это длилось — наверное, долго.
— Правда, чудо… — прошептал человек, у которого я была на коленях. — Хотя у меня было предчувствие, что сегодня непременно что-то должно произойти… Лиза! Ты мне не снишься?
— Очень может быть, — дрожащим голосом ответила я, боясь, как бы не отказало сердце — оно трепыхалось в груди, как сумасшедшее. — А мы уже на «ты»?
Он засмеялся:
