Тем временем Любочка ездила на встречу с приятелем, музыкальным критиком Иваном Стравинским, и вернулась домой только через два часа.
Прозоровский все это время ждал Ланскую у подъезда.
— Ой, это опять вы? — удивилась Любочка.
Галантно склонившись, Прозоровский протянул ей розы.
— Это мне? — еще больше удивилась Ланская. — Что вы! Зачем?
— Я влюбился в вас с первого взгляда, — заученно, с придыханием начал Прозоровский.
Любочка внезапно засмеялась:
— Что вы дурака валяете, молодой человек? Я взрослая женщина, а вы мне пытаетесь голову заморочить, да еще так банально…
Прозоровский был ошарашен: никогда еще женщины не оставались равнодушны к его чарам.
— Позвольте, я действительно влюбился с первого взгляда, — растерянно пробормотал он.
— Какая пошлость! — фыркнула Любочка. — По глазам вижу, что вы врете! Но не могу понять, с какой целью вы меня решили преследовать.
Арнольд покраснел: еще ни одна женщина не позволяла себе такого по отношению к нему! Ну уж нет, он своего добьется. Прозоровский встал у нее на пути и, улыбаясь своей самой неотразимой улыбкой, попытался ее обнять и схлопотал пощечину. За его спиной открылась дверь, кто-то вышел, и Любочка, пользуясь моментом, юркнула в подъезд. Преследовать ее Прозоровский не посмел.
Заглянув в почтовый ящик, Любочка вытащила конверт с австрийскими штемпелями от венского музыковеда Карла Адлера, своего коллеги и возлюбленного. Она счастливо улыбнулась и, прижав письмо к груди, побежала к лифту.
А взбешенный неудачей Арнольд сел в «Волгу» и поехал в сторону «Лужников», он решил заскочить к Диане на работу и порадовать ее букетом.
Но оказалось, что Дианы в кинотеатре нет, что она заболела и была дома на больничном. Тогда он поехал к ней домой.
Девушка долго не открывала на звонок, и Прозоровский, кляня на чем свет стоит неудачный день, собрался было уходить, как за дверью послышался легкий шум и больной голос Дианы:
— Кто там?
— Это я, Арнольд! — крикнул он. — Ты что, не одна?
— Одна.
— Тогда открывай! — потребовал Прозоровский.
Диана нехотя открыла дверь.
Увидев разукрашенное синяками лицо Дианы, Арнольд ахнул:
— Это кто тебя так?
Не ответив, Диана заплакала. Он обнял ее и повел в комнату.
— Ты не представляешь, как мне страшно, — пожаловалась она.
Усадив девушку на диван, Арнольд потребовал:
— Рассказывай!
Неизвестный так запугал Диану, что она побоялась позвонить Суржикову и вообще решила не выходить из дома. Но тут не выдержала и все рассказала Арнольду.
Прозоровский пришел в негодование:
— Так ведь это убийца и есть! Нужно срочно звонить следователю!
И он, потребовав у Дианы телефон Суржикова, сам набрал его номер.
Встревоженный Суржиков готов был тут же приехать, но Арнольд отсоветовал ему это делать и вызвался сам охранять девушку.
— Вы можете спугнуть убийцу, наверняка он где-то неподалеку ошивается и следит за Дианой.
Приметы преступника Диана описать не смогла, так как в темноте не рассмотрела его, тем более он ослепил ее фонариком.
— Мне кажется, что его голос я где-то слышала. Обычный мужской голос. Но мне было так страшно, что я не вслушивалась, — сказала она, когда Арнольд передал ей трубку.
— Может, какие-то приметы все-таки запомнились? Молодой, старый? Высокий, маленький? — допытывался следователь.
Задумавшись, Диана ответила:
— Не старый, рост скорее средний.
— Ну вот, а говорите, не рассмотрели, — обрадовался Суржиков. — Из квартиры не выходить! — приказал он. — Да, забыл сказать, вы были правы, мать Кукушкина убили за два часа до прихода Вячеслава. Он задержался на работе, у них в тот день проводили соревнования. А потом его отравили…
Следственный отдел быстро организовал засаду вокруг дома Дианы Арсеньевой.
Суржиков же поехал в консерваторию и стал допрашивать Фарятьева:
— Где вы были двадцать третьего сентября с десяти до четырнадцати часов дня?
Фарятьев растерялся:
— Не знаю, надо вспомнить.
Сверля заместителя директора консерватории взглядом, Суржиков язвительно усмехнулся:
— Уж вспомните, пожалуйста.
Замдиректора побледнел.
— А что случилось-то? — обиженно проскулил он. — Или вы на меня решили все преступления повесить?
— Вы мне сначала скажите, где вы были.
Игорь Алексеевич заерзал, взгляд его упал на календарь. Ухватившись за календарь, словно за спасательный круг, он начал его перелистывать и радостно воскликнул:
— Двадцать третьего у нас было совещание! В десять утра я был в кабинете Лурье, совещание закончилось где-то в двенадцать, а потом у меня были приемные часы.
— И, конечно, свидетели есть? — разочарованно вздохнул Суржиков.
— Естественно, — приободрился Фарятьев. — Куча народу!
— А где вы были вчера с девяти вечера до двенадцати ночи?
Фарятьев удивленно округлил глаза:
— Дома, это может подтвердить вся моя семья, да и соседи тоже, они меня видели, когда я с работы приехал.
Допросив Фарятьева, Суржиков вышел из здания консерватории в отвратительном настроении. У него не осталось подозреваемых, кроме неизвестного маньяка, который существенно отравлял жизнь, но не оставлял ни одной зацепки, ни одного следа. Единственное, что стало известно, — убийца гоняется за сокровищами старушки Вебер.
Суржиков решил кое-что перепроверить и отправился в кинотеатр поговорить с билетершами.
Расспросив женщин о последних днях работы Кукушкиной, он выяснил, что никаких тревог и никакого беспокойства они у Аделаиды Семеновны не заметили, напротив, настроение ее было на удивление спокойным, умиротворенным и даже веселым. Она хвасталась, что сын премию хорошую получил и ей все деньги отдал. Но никаких денег в доме Кукушкиных не обнаружили.
«Убийцу будем ловить на живца», — решил Суржиков. В следственном отделе была разработана операция, в которой планировали задействовать Диану Арсеньеву. Она якобы получит драгоценности в милиции и поедет домой одна. На самом деле девушку будут сопровождать оперативники. Чтобы не рисковать жизнью Дианы, план операции был расписан до мелочей.
Благодаря заботам Арнольда, который ни на шаг не отходил от Дианы, она быстро поправилась и даже рвалась на работу. Арнольд с трудом удерживал ее:
— Подожди немножко, вот поймают упыря, и пойдешь в свой кинотеатр.
