Но Диана хотела поскорее уйти от этого страшного здания и решительно замотала головой.
— Спасибо, мне уже лучше.
Они спустились на набережную. Диана провела Суржикова до моста и показала, где их напугал мужчина, и в том самом месте теперь оказался очерченный мелом силуэт на асфальте. Диана с ужасом уставилась на него и спросила:
— Это здесь произошло?
Следователь молча кивнул.
— Что же это получается, значит, Виолетту Генриховну тот же маньяк убил?
— Возможно, — хмуро произнес Суржиков.
— Я одного не пойму, зачем Эмилия через мост пошла, ведь знала, что этот ненормальный здесь ошивается.
— Действительно, — покачал головой Суржиков. — Тем более что здесь на нее уже нападали. Я должен вновь пообщаться с вашими сотрудниками, теперь по поводу Бобрышевой.
Узнав о смерти Эмилии, все были шокированы. Но никто ничего полезного для следствия сказать не мог.
— Шустрая, веселая девушка, суетливая только излишне, — развел руками художник Василий Савинов. Его раздражала администратор, ее резкий голос, бесцеремонность, но сейчас за нелюбовь к ней он чувствовал вину. — Даже не знаю, кому Эмилия могла помешать.
У Дианы тем временем засела назойливая мысль о музыкальной струне: «Почему именно струна? Может быть, убийца музыкант? Если он маньяк, эта струна что-то означает для него. А может, он ненавидит музыкантов и когда душит жертву, думает, что душит музыканта? Да, это вопросы к психиатру», — тихонько вздохнула она.
— Вы что-то вспомнили? — по-своему понял ее сосредоточенное молчание Суржиков.
— Я? Нет, — очнулась Диана. — Кстати, когда вы мне вернете копию завещания и приложения?
— Зачем? — удивился Суржиков. — Вы же вступаете в права через полгода, тогда и оригинал получите.
— Хочу изучить, решить заранее, что со всем этим делать, чтобы не висело на мне грузом.
Суржиков смутился и нырнул в свой портфельчик. Вытащил завещание с приложением и протянул Диане.
— Вот, сделайте копию, вам же заверенная не нужна? А этот экземпляр мне вернете, я его к делу должен прикрепить.
— Хорошо, — кивнула Диана.
— Нужно родным Бобрышевой о ее смерти сообщить, — уныло изрек Суржиков. — У вас есть контакты?
— Нет, она о родных не рассказывала. Эмилия откуда-то с периферии, то ли из Воронежской области, то ли из Тульской. Была замужем, но развелась, детей нет.
— Друзья? Соседи? Любовник?
— Не знаю, она не упоминала ни о ком. Вы же все равно будете вскрывать квартиру Эмилии, найдите телефоны, адреса, — нервно сказала Диана. — А мне работать надо.
— А похороны? — не унимался Суржиков.
— Если у Эмилии не найдется родственников, кинотеатр, конечно, возьмет это на себя. Но вы же все равно тело не скоро отдадите? — раздраженно ответила она.
— Что вы так нервничаете? — возмутился следователь.
— А то причин нет! — воскликнула Диана. — Второе убийство! Скоро будет по кинотеатру страшно передвигаться, а доблестная милиция бездействует!
Суржиков даже попятился от разъяренной девушки.
— Успокойтесь, Диана Глебовна, мы не бездействуем, у нас уже есть версия.
— Маньяк? — насмешливо уточнила она.
— Да, маньяк, мы сейчас проверяем всех молодых мужчин в районе, кто хоть какое-то отношение имеет к музыке.
— А если он не имеет отношения к музыке, а у него дома валяется гитара или скрипка каких-нибудь родственников и он вырывает из нее струны? Может, он просто ненавидит женщин и душит их, как булгаковский Шариков кошек?
— А может быть, вы все-таки вспомните какие-то приметы того мужчины? — уныло уточнил следователь.
Диана поежилась, припоминая.
— Да я в таком ужасе была, что не рассмотрела его. Кажется, он был среднего роста или выше… Нет, не могу сказать, не помню.
Глава 21
Неудачи и нужда
Несмотря на интриги Сальери и других недоброжелателей, постановка оперы «Так поступают все, или Школа влюбленных» состоялась. И была принята с большим успехом, но внезапная смерть императора Иосифа II в феврале 1790 года прервала дальнейшие представления. Надежды Моцарта на блестящее будущее оказались разрушены.
Оставшись без средств к существованию, Вольфганг решил обратиться к наследнику престола Леопольду II с прошением предоставить ему должность при дворе. Он отправил письмо сыну Леопольда II, эрцгерцогу Францу, с которым у Моцарта были прекрасные отношения. Композитор написал, что любовь к активной деятельности и хорошие музыкальные познания заставляют его осмелиться просить должность второго капельмейстера, потому что умелый капельмейстер Сальери никогда не занимался церковным стилем, а он, Моцарт, освоил этот стиль еще в юности.
Но письмо попало в руки Антонио Сальери, который впал в бешенство.
— Этот мерзавец Моцарт заявляет, что он талантливее меня, что я, прилежный католик, не владею знаниями церковной музыки! Этот выскочка считает, что он способнее меня! Мое терпение кончилось, я расправлюсь с ним!.. Иосиф слишком баловал своего любимчика, — злобно шептал Сальери себе под нос, — и Моцарт настолько обнаглел, что требует себе место моего заместителя, а потом и меня попросит вон со двора. Ну уж нет, не бывать этому, я сотру его в порошок!..
Со смертью императора Иосифа закончилось внимание двора к Моцарту. Леопольд II, третий сын императрицы Марии-Терезии, абсолютно равнодушный к искусству, ретиво занялся наведением порядка в запущенных братом государственных делах и ликвидацией вольнодумства, первым делом запретив масонство. Сферу искусства новый император считал пустяковой, а обязанности по управлению культурой возложил на Сальери. И Антонио Сальери еще больше укрепил свои позиции при дворе.
Молодой, привлекательный, общительный юноша, что приехал двадцать пять лет назад из Италии в Вену, сильно изменился. Даже внешне. Черты его лица стали жесткими. Холодный, высокомерный, пристальный змеиный взгляд темных бусинок-глаз и тонкие сжатые губы говорили о коварстве и беспощадной жестокости. Взгляд менялся лишь при виде сильных мира сего. На них Сальери смотрел с почтением и подобострастием. Этот человек умел добиваться своего.
Через пару дней после письма Моцарта Сальери отправился к эрцгерцогу Францу.
Сын императора в саду играл с любимой собакой. Сальери терпеливо дождался, когда Франц закончил свое занятие, и с улыбкой подошел к нему.
— Я ознакомился с просьбой музыканта Моцарта. Конечно, к нему очень хорошо относился император Иосиф…
Эрцгерцог нахмурился.
— Император Иосиф ушел в мир иной, и сейчас страной правит император Леопольд Второй. Все знают, что Иосиф и моя покойная бабка имели слабость по отношению к музыке Моцарта. Мне он тоже нравится, но что касается должностей, я, честно говоря, в этом не разбираюсь, поэтому вы решайте, брать Вольфганга или нет…
