И уж тем более чужие мужчины не могли расхаживать по гарему, как это делают помимо Ибрагима-паши в сериале визири и паши. Ибрагиму-паше Сулейман даровал невиданное право – посещать гарем, как близкому родственнику (своему зятю) и близкому другу. Но и султан, и Ибрагим входили в гарем без толпы слуг и охранников, даже султанская свита оставалась за порогом, в гареме хватало своих евнухов, которые объявляли о приближении правителя.
Но если никого не допускали на территорию гарема, то откуда же столь подробные сведения об одежде у цитированных свидетелей? Вот вам объяснение, оно взято из книги Пензера:
«Сначала я приведу отрывок из воспоминаний Николаса де Николаи, правда, он, к сожалению, не приводит описаний в тексте, а просто отсылает читателя к рисункам. Он посетил Константинополь в 1551 году; для того чтобы правильно сделать «наброски», ему удалось уговорить публичных женщин надеть некоторые наряды. Упомянув, что женщин гарема может видеть только начальник евнухов, он продолжает: «Чтобы иметь возможность представить вам их одеяния, я познакомился с евнухом покойного Барбароссы, он назывался зафер-агой, а по национальности он был рагусан. Это человек очень осторожный и благородный, превыше всего он ценит добродетель. С нежного возраста он воспитывался в Серале. Когда он узнал о моем желании увидеть одеяния турчанок и то, как их носят, он предложил обрядить в эти костюмы двух публичных женщин-турчанок. Он дал им очень дорогую одежду, за которой посылал в Бедестан, где можно купить все что угодно. Вот так мне удалось сделать наброски турецких женских костюмов».
Не правда ли, мало похоже на то, во что одеты дамы сериала «Великолепный век»?
Можно возразить: мол, на многочисленных картинах, изображающих одалисок гарема, красотки как на подбор либо голышом, либо в тончайшей вуали, чтобы все насквозь видно было.
Во-первых, рисовали те, кто настоящий гарем в глаза не видел, во-вторых, и в гареме были те, кто одевался в тонкие вуали, – это джарийе, рабыни. Их тела должны проглядываться, а не угадываться, да и самим претенденткам на султанское внимание так удобней, чтобы Повелитель не проглядел чего-то важного. Не заглядывать же султану каждой под фериджи, чтобы понять, хочет ли он ее на ложе или нет. Вот и порхали многочисленные рабыни по гарему и в жару, и в холод в прозрачных нарядах, простывая на многочисленных сквозняках, недаром самой распространенной болезнью в гареме было воспаление легких.
Икбал, кадины и валиде уже имели право кутаться в меха и бархат. Это привилегия – не ходить голышом, чтобы не простывать и не открывать взглядам даже евнухов свои тела. Разве кадины добровольно отказались бы от такой привилегии? Да ни за что! В меха кутались даже в жару.
Детей одевали так же, как взрослых, никому просто не приходило в голову, что ребенку неудобно играть в таком одеянии.
Но детства у султанских отпрысков, по сути, и не было. Девочки жили с матерями до своего замужества, а мальчиков селили отдельно во своими воспитателями после обрезания, лет с шести.
Снова цитата из Пензера:
«По словам Оттавиано Бона, мальчики живут на женской половине до одиннадцатилетнего возраста. С пяти до одиннадцати лет у них есть свой ходжа – наставник, которого назначает султан. Наставник ежедневно приходит в гарем, его провожают в одну из комнат квартала черных евнухов, женщин при этом он не видит. В этой комнате мальчики находятся в присутствии двух старых черных рабов. Наставник обучает детей в течение стольких часов, сколько ему позволят там оставаться, после чего он покидает гарем. Когда наследник престола завершает начальное образование и проходит процедуру обрезания или же когда султан решит удалить сына с глаз своих, то дарует ему собственное хозяйство, где есть абсолютно все необходимое для жизни царственного отпрыска, придает ему одного из главных евнухов в качестве куратора (лала-паша), постепенно обеспечивает сына штатом слуг из числа уже работающих в Серале либо набранных за его стенами, а также определяет ему и всем остальным такое денежное содержание, какое сочтет нужным».
Это еще один довод против спаивания Роксоланой своего сына Селима с раннего детства.
А ведь столько твердили, что спаивала, буквально с первых дней его жизни давала Селиму вино. Очередная байка, легенда, сплетня, обязанная быть опровергнутой.
«Пьяное потомство», или Как быть виноватой в том, что произойдет через сто лет
Одно из обвинений, которое выдвинули потомки Роксолане, заключалось в том, что с нее начался «Женский султанат», фактически правление султанш и валиде вместо самих султанов. А все почему?
Причин несколько (ох уж эта Роксолана, ну все в Османской империи из-за нее не так, настоящий козел, простите, коза отпущения!). Во-первых, подала дурной пример, который, как известно, заразителен. Султан Сулейман взял да и женился на бывшей рабыне, хотя султаны вообще не женились предыдущие полтора столетия, а на бывших рабынях так вообще никогда. Что делать сыну? Последовал по стопам отца.
Виноваты оказались не султан Сулейман, не его сын Селим и даже не его зазноба Нурбану, а… Роксолана, больше некому.
Во-вторых, кто, спрашивается, «подсунул» в спальню сыну эту самую Нурбану, красавицу, умницу и крайне расчетливую и жестокую особу, до деяний которой Роксолане далеко, но которую не обвиняют ни в колдовстве, ни в жестокости, ни даже в убийствах, явно совершеных по ее вине? Роксолана приметила красотку-венецианку, отправила в Манису доучиваться, ей и отвечать. Нурбану стала султаншей много позже смерти самой Роксоланы? Какая разница, все равно виновата супруга Сулеймана.
И главное – Селим любил «закладывать за воротник» и прозвище получил соответствующее – Пьяница.
Если честно, то, несмотря на явное неодобрение исламом алкоголя в любом виде, подавляющее большинство султанов пили по-черному. Первые меньше, с каждым поколением все больше и больше. И наследники тоже, у деда Сулеймана султана Баязида двое сыновей от горькой померли, печень, видно, не выдержала. Пили не только Османы, очень многие мусульманские правители плевали на запреты и заглядывали на дно сосуда, а немусульманские боролись с ними за пальму первенства в этом деле. Помните слова Крестителя Руси князя Владимира (Святого, между прочим), что веселие на Руси есть питие? Не только о Руси говорил, и о себе любимом тоже. Кстати, он имел целых три гарема в общей сложности в восемь сотен красавиц (и куда ему столько?).
Вряд ли Роксолана виновата в пьянстве сына, с тех пор, как он отправился в Манису учиться разумному правлению, а было ему в то время восемнадцать, мать имела возможность влиять на сына только на расстоянии. До того Селим жил с родителями в Стамбуле и был третьим в очереди наследником на престол (первый – Мустафа, второй – любимец Сулеймана Мехмед). Расчетливо спаивать его в ожидании будущего восхождения на трон было, по крайней мере, нелепо, и Роксолана, и Сулейман считали лучшим кандидатом на престол старшего сына Мехмеда, хотя по правилам наследовать должен Мустафа.
То есть в Манису восемнадцатилетний Селим уехал вовсе не законченным алкоголиком. Если учесть, что мальчиков вообще отбирали у матерей в шестилетнем возрасте, после обряда обрезания (это произошло в 1530 году и вылилось в настоящий праздник, когда в честь обрезания сразу трех султанских сыновей неделю гулял весь Стамбул), то и вовсе непонятно, когда и как умудрилась споить сына Роксолана. Кто-нибудь об этом задумался?
