Сейчас главное — найти как можно быстрее его дочь.
Еще Вихрякова беспокоил Виктор. После похорон они словно поменялись ролями.
Зятя редко видели на работе. Где пропадал — неизвестно. Ночевал вроде бы дома, Капитолина говорила, но приходил поздно. А еще она пожаловалась хозяину — Виктор Андреевич выпивает.
* * *
Виктор начал выпивать, сам не осознавая этого. Дня похорон он не помнил. В памяти остался только телефонный звонок Володе с просьбой пожить с Платошей там, где они сейчас находятся. А дальше — провал в памяти. Нет, он сначала не пил. Виктора Андреевича в день похорон Ольги полностью опекал его водитель, Сергей. Даже у могилы стоял рядом с Виктором, потому как поведение шефа вызывало у водителя беспокойство. Когда подошло время бросить в могилу горсть земли, Сергею пришлось подтолкнуть Виктора. А потом взять за руку, остановить. Сам Виктор Андреевич остановиться не мог, все бросал и бросал…
После погребения все разошлись, даже Платон Федорович уехал со своим водителем и охраной, посадив в свою машину домашних — бабу Капу и еще двоих женщин.
Виктор Андреевич все стоял у могилы, заваленной грудой цветов. Он вертел головой, пытаясь найти положение, при котором можно прямо глядеть на портрет покойной. Ему это никак не удавалось, и он с извиняющейся улыбкой обратился к водителю с вопросом:
— Зачем она спряталась? Как ты думаешь, Сережа, это что, навсегда?!
А Сергей испугался. Он оглянулся вокруг в поисках хоть кого-нибудь и, никого не увидев, настойчиво предложил шефу:
— Виктор Андреевич, пожалуйста, пойдемте к машине, поедем домой! Там будут поминки, вам надо присутствовать. Пойдемте, прошу вас!
Но Виктор вдруг издал животный крик и медленно осел на землю…
Сергей как можно ближе подогнал машину и чуть ли не силком поставил Виктора Андреевича на ноги, затем посадил его в салон…
Ничего этого Виктор не помнил. Как и не помнил, когда именно прибегнул к истинно русскому утешению — пьянке.
Очнулся, когда доказывал какому-то пьяненькому мужичонке:
— Ты считаешь, я женился на Оленьке из-за ее отца? — Он крепко сжал наполненный стакан так, что побелели пальцы, и продолжил: — Не смей так думать!.. Это она, наверное, так думала, раз спряталась от меня за цветами.
Мужичонка заискивающе кивал, жадно поглядывая на бутылку с коньяком. Затем угодливо предложил:
— Может, выпьем за любовь? Вы любили жену, все это знают!
— То-то же! — погрозил кому-то Виктор Андреевич пальцем и щедро наполнил стаканы…
Маленькая пауза в памяти и опять очнулся, сидя рядом с собакой, под воротами своего дома.
Откуда пес взялся — неизвестно, но подкармливали его уже около года. Каждое утро он сидел у ворот, ожидая угощения. А затем, после обеда, баба Капа кормила его капитально, держа для этого под кустом металлическую миску. Удивляло то, что пес не позволил себе ни разу без приглашения зайти во двор. Иногда приживала на день-два исчезал, потом опять появлялся.
Капитолина Ивановна называла его Тузиком, домработница Лиза настаивала на кличке Валет. Пес же охотно откликался на любую кличку.
Последнее время водитель подвозил поздним вечером пьяненького Виктора к дому, ставил в гараж машину, слезно умолял уважаемого Виктора Андреевича идти в дом отдыхать и, ничего не добившись, уходил к себе, благо жил недалеко.
Более всех переживала Капитолина Ивановна. У нее на глазах рушились ранее крепкие семейные устои. Особенно душа болела за ребенка — схоронив Оленьку, лишив Платончика матери, судьба взялась и за отца, Виктора. Костьми ляжет баба Капа, но не допустит его гибели! Пусть у мальчика хотя бы папа останется. Немедленно узнать, где он пропадает и является домой только под утро, весь помятый, словно бомж!
Где-то за полночь, когда все спали (после похорон Раиса и Лиза по просьбе Капитолины Ивановны оставались на ночь в господском доме), баба Капа оделась и неслышно вышла во двор. Хотела проследить, откуда и с кем явится Виктор Андреевич. Тихонько подошла к закрытым воротам и услышала невнятный, приглушенный голос. Он иногда затихал, тогда улавливалось собачье повизгивание.
«Это же Тузик!» — осенило бабу Капу, и она решительно открыла калитку.
Около столба, скрытые кустом, нашлись Виктор Андреевич и Тузик. Пес сидел, а Виктор Андреевич лежал на боку.
— Ты, Цезарь, умный! Скажи, как мне жить дальше? — услышала баба Капа.
И Виктор Андреевич дрожащей рукой поднес к губам полупустую бутылку.
Капитолина Ивановна гневным голосом громко произнесла:
— Я сейчас скажу, как жить дальше! И отпустите животное, не тискайте его! Сейчас, уважаемый Виктор Андреевич, надо отоспаться от пьянки, привести себя в человеческий вид и начать думать о ребенке. О Платончике. Не забыли еще, как его звать? Вернуть его с далеких краев! Может, дитя голодает? Слышите меня? И отпустите, наконец, Тузика!
Капитолина Ивановна выхватила из рук Виктора бутылку, сердито отшвырнула в кусты, двумя руками взяла за плечи лежащего Виктора и начала поднимать его на ноги.
Тот бессмысленно поводил глазами, пьяно бормотал:
— Что такое? В чем дело? Вы кто такие, чтобы мне указывать?..
Баба Капа доволокла его к двери дома. Наконец он поднялся на ноги, взялся за косяк и со словами: «Я сам» — зашел в коридор, где сразу свалился. Капитолина Ивановна подложила мужчине под голову чью-то куртку, затем вынесла из своей комнаты покрывало и набросила на Виктора.
Вышла закрыть калитку и увидела — перед дверью дома сидел Тузик, впервые зашедший без позволения во двор.
* * *
Утром в столовой, за завтраком, сидели баба Капа и Виктор Андреевич.
— Выпейте, Виктор Андреевич, еще эту чашечку бульона! Рассольчик, конечно, дело хорошее, но основное — бульон. Мой покойный отец, царство ему небесное, тоже грешил этим делом. Так я помню, как мы с мамой его выхаживали.
А затем она проследила, как Виктор Андреевич одевается, собирая все мятое, чтобы выбросить в мусорку, хватит людей смешить!
Когда утром приехал Сергей за шефом, баба Капа сделала водителю «начальственный» втык, памятуя поручение Платона Федоровича: «присматривать и за охраной».
— Сережа, вот каким сейчас он садится в машину, таким же ты его вечером сдашь мне на руки. Иначе, не обижайся, будешь уволен!
Виктор болезненно гримасничал, пытался обратить все в шутку:
— Капитолина Ивановна, что же я, бандероль какая, чтобы меня сдавать?
* * *
Баба Капа вспомнила: уезжая, Надежда оставила свой номер телефона. Тогда еще Капитолина Ивановна замахала руками:
— Ой, Надюша, у меня телефона такого нету, чтобы тебе позвонить. Они же как-то по-другому и называются, мобильники, что ли?
