Она задумчиво стояла на площадке, размышляя, последовать ли только что сделанному умозаключению и спокойно ждать Пустовита возле квартиры, где он разговаривает с мужиком со сломанной рукой, или сделать вид, что никакие правильные, разумные мысли ее не посещали, и настырно пытаться поговорить еще с кем-нибудь.
«Надо брать себя в руки и учиться быть умной», — решила Люша, делая шаг вниз по ступенькам лестницы.
И в этот момент разъехались двери лифта, на площадку вышел молодой мужчина и направился к квартире 81, доставая ключи. Люшу он не видел, шел спиной к ней.
— Извините, пожалуйста, вы из восемьдесят первой? — окликнула его девушка.
Слова вылетели сами собой, даже раньше, чем она успела подумать, нужно ли это делать.
Молодой человек обернулся, лицо недовольное, взгляд напряженный, колючий. «Словно обороняться собрался», — подумала Люша. Ну, ничего, с этим она справится, против ее улыбки никто устоять не может.
— Я разыскиваю владельцев этой квартиры, — она улыбнулась как можно лучезарнее. — Никто их не знает, и я подумала, что, может быть, вы мне сможете помочь. Вы же снимаете? Или квартира у вас в собственности?
— Снимаю, — сухо ответил жилец и спрятал ключи обратно в карман.
— Значит, у вас есть договор, — обрадованно заговорила Люша, подходя к нему поближе. — А в договоре есть паспортные данные собственника. Пожалуйста, посмотрите. Я буду вам очень признательна. Это не займет много времени.
И снова улыбнулась, на этот раз просительно и виновато.
Жилец с видимой неохотой опять достал ключи, начал открывать дверь. Парень как парень, лет двадцать пять — двадцать семь на вид, ничего особенного. Странно, что Альмира назвала его приятным и вежливым, на Люшин взгляд — ничего приятного и вежливого в нем нет. Не сказать, чтоб высокий, но и не маленький, средненький такой. Не плотный, скорее худощавый, но не тощий.
Войти в квартиру он Люше не предложил. Но и дверь не захлопнул, оставил полуоткрытой.
— Можно мне войти? — громко спросила Люша. — Вы поищете договор? Я подожду.
— Да, входите, — послышался не очень-то любезный голос из глубины квартиры. — Я сейчас.
Она шагнула в прихожую, оставив дверь открытой. Вот сейчас все и выяснится! Она узнает имя наследника бабули-буки, и можно будет считать, что время не потрачено впустую. Может быть, командир Пустовит даже похвалит ее.
Восьмой монолог
Договор… Договор… Куда же я его засунул? Зачем ей договор? Она сказала, что разыскивает владельцев… Зачем ей владельцы? С квартирой что-то не так? С правом собственности проблемы? Может оказаться, что они никакие не владельцы, а мошенники, сдают квартиру незаконно, а настоящие хозяева — совсем другие люди, и эти настоящие хозяева не собираются квартиру сдавать, а будут сами здесь жить. Или продадут. И меня выгонят. Меня выгонят… Но мне нельзя отсюда уезжать, здесь со мной Прекрасное Око, здесь живет моя музыка, мое вдохновение, и здесь, только здесь и больше нигде, должно быть совершено мое великое открытие… Что же делать? Сказать ей, что потерял договор? Не могу найти? Тогда она спросит, через какое агентство я искал квартиру. Пойдет туда, там второй экземпляр договора… Все равно собственников найдут и меня выгонят… Что же делать? Сказать, что не помню название агентства? Тогда она попросит показать платежки. Я же плачу за эту квартиру, значит, кто-то получает эти деньги… Нет, нет, не то…
Что же делать? Прекрасное Око, мое Прекрасное Око, подскажи, как мне поступить! Дай мне мудрости, хитрости, изворотливости!
Все стены в квартире завешаны рисунками: я много раз рисовал Прекрасное Око, и карандашом, и тушью, и красками. Это придавало мне сил. Но самое удачное, самое замечательное изображение висит именно в прихожей, потому что мне нужно видеть его каждый раз, когда я покидаю мое убежище и выхожу в страшный мир, наполненный злобой, ненавистью и насилием. Прекрасное Око в этот момент придает мне сил, дает защиту. И каждый раз, когда я возвращаюсь из страшного агрессивного мира, я снова смотрю на него, и оно словно очищает меня, снимает весь тот ужас, всю ту грязь, которая налипла на меня вне стен убежища.
Нужно посмотреть на него немедленно. Это изображение самое сильное, и оно поможет принять правильное решение.
Я выхожу в прихожую и вижу, что она стоит, уставившись на мое Прекрасное Око. Смотрит, не отрываясь. В прихожей висят еще несколько рисунков, но она смотрит именно на тот, самый лучший. Да как она смеет! Кто ей позволил осквернять своими грязными глазами мое сокровище, моего идола?! Мое Прекрасное Око…
Нет, оно не подвело меня, не покинуло, даже в такой момент, как этот, когда чужие бессмысленные глаза посмели прикоснуться к моему божеству. Прекрасное Око любит меня! Оно подсказало решение. Как просто, оказывается!
Я ошибался, когда думал, что два и два в сумме дают четыре. Одна из единиц была непригодной. Она была не моей. Чужой. Чьей-то. Все единицы должны быть моими, тогда волшебная двойка станет истинно удвоенной, удвоенной моими собственными руками. Вот в чем причина того, что Око не приняло мои приношения! И сейчас оно само послало мне эту девушку, чтобы я мог закончить узор.
Я его закончу.
Она что-то говорит… Но я все прослушал…
— Что? — спрашиваю я.
— Вы нашли договор? — нетерпеливо повторяет девушка.
Я мучительно пытаюсь сосредоточиться. Перед глазами все плывет… Но Прекрасное Око меня поддерживает, и внезапно я начинаю видеть необыкновенно ясно и четко. И мысли приобретают такую же ясность, четкость и последовательность.
Я рассматриваю девушку и прикидываю, куда лучше ударить. Когда я вернусь в прихожую с ножом, решение должно быть готово, а план намечен. Куртка-пуховик. Это плохо. Тогда было лето, совсем тепло, одежда никого не защищала, и самые уязвимые места оказывались легкодоступными. Куртка толстая, кажется, их называют «дутиками». Длинная. Непонятно, где у этой девицы талия, где печень, где легкие…
— Вы нашли договор? — снова повторяет она, и голос у нее звучит немного сердито.
— Я пытаюсь вспомнить, куда мог его положить, — отвечаю я, радуясь, что нашел такой удачный ответ, объясняющий, почему я молча стою в прихожей и ничего не делаю.
Спасибо тебе, Прекрасное Око, ты подсказываешь мне все решения, и это означает, что я на правильном пути. Ведь ты не стало бы помогать тому, кто идет ошибочной дорогой, правда?
Ее лицо… Красивое. Необыкновенно красивое. Нежная длинная шея. Ворот куртки расстегнут, шарфа нет. Вот и ответ на вопрос.
— Кажется, вспомнил! — Я пытаюсь изобразить радостное озарение. — Сейчас, минутку.
Скрываюсь в комнате, подхожу к книжному шкафу. Нож лежит в глубине одной из полок, за многотомным собранием сочинений какого-то классика советской литературы, которого я никогда не читал. Тот самый нож, при помощи которого я принес вторую и третью жертвы моему Прекрасному Оку.
