За ней снова тянулся каменный мостик – короткий, узкий и с перилами. Он вел на стену замка, к полукруглому окну. Или, точнее, входу. Между башней и замком располагался небольшой закрытый дворик, в нем тоже находились орланы. Их было немного, около десяти. Они перепархивали с места на место и вообще вели себя странно: иногда наскакивали друг на друга, норовя клюнуть в шею или грудь. Раскрывая крылья, они иногда поднимались в воздух, но как-то неуклюже, тяжело и не пролетали больше трех – пяти метров. Я уже хотела спросить нашего спутника (или, правильнее сказать, тюремщика, – не хотелось бы так думать), что такое вытворяют орланы, как вдруг заметила чуть поодаль еще одного. Мы находились довольно высоко над землей, а о размерах сверху судить трудно. Но этот орлан, сидящий в стороне и наблюдающий за остальными, был заметно крупнее их. Вот тогда я все поняла.
– Это дети, да? – С интересом разглядывая птичек, я даже остановилась.
– Молодняк на прогулке, – ответил уно Илья.
Руби тоже смотрел во все глаза. Мне хотелось задержаться на мостике подольше – ведь я еще ни разу не видела птенцов орланов. Но нам не разрешили.
Через круглый вход мы попали в полутемный зал, больше напоминающий пещеру, и сразу повернули направо. Здесь начинался пологий подъем без ступеней, просто пол уходил вверх. Вскоре мы вышли в широкий коридор, из которого вело сразу несколько выходов. Уно Илья выбрал один из них. И вновь коридор, уходящий вверх, снова несколько проходов, и орлан опять уверенно выбрал нужный. Как он ориентируется тут в полутьме, было совершенно непонятно. Я бы точно заблудилась, уверена, что и Руби – тоже.
Наконец впереди стало заметно светлее, и мы очутились в просторной комнате. В одной из стен было огромное продолговатое окно. Вдоль двух других стояли кровати, посредине торчал круглый стол, а один из углов был отгорожен деревянной переборкой.
– Вы останетесь здесь до прояснения ситуации, – наконец заговорил уно Илья. – Сейчас вам принесут еду.
И прежде чем Руби, всегда готовый возражать, успел произнести хоть слово, орлан исчез тем же путем, что и привел нас сюда.
– Что это такое! – закричал мой брат и в гневе кинулся на кровать, принимаясь молотить руками по постели. – Как это называется! Почему они так обращаются с нами! Где мой отец?!
Я совсем не ожидала от него такого и теперь не знала, что делать. Стояла посреди комнаты и смотрела, как он дубасит подушку. Довольно быстро Руби выдохся, уронил голову на постель и затих. Мне стало его жалко. Я подошла и присела на краешек кровати, намереваясь погладить несчастного братца по голове.
Но в эту минуту через окно влетел – да так стремительно, что поднялся ветер, – некрупный темно-серый орлан. С размаху ударившись об пол, птица вышла из трансформации… и оказалась девочкой! Черноглазой, черноволосой и кудрявой, примерно наших с Руби лет на вид.
– Салют! Меня зовут Ника, – произнесла гостья, поднимая руку в приветствии. – А вас?
Глава вторая
Обещание орлана
Лес наступает
Центральный
Зал для церемоний не был ни слишком большим, ни слишком помпезным. Все-таки присутствующие собрались не в главном императорском дворце, а всего лишь в здании резиденции на Центральном острове. Стены были обиты гобеленами с изображением драконов и морских пейзажей, пол выполнен из белого мрамора с фиолетовыми разводами, с потолка, как дань старинной традиции, свисала люстра с множеством свечей. Огромные подсвечники были установлены и по бокам императорского кресла. Назвать его троном было бы, наверное, чересчур. Хотя выглядело оно чудесно – изящная спинка, резные ножки, фиолетовый бархат сиденья – и стояло на возвышении. Над креслом висело изображение герба Империи из майолики
[2]: прозрачный шар, внутри которого можно было разглядеть стилизованную микросхему, над шаром растопырил крылья орлан. Правда, ноги у орлана были почему-то слишком длинными и прямыми, словно птица встала на ходули. Шар обрамляли ветви непонятного растения: не то лавра, не то орешника. Во всяком случае, плоды различались явственно.
В кресле восседала молодая белокурая женщина – очень красивая, с правильными чертами лица, ярко-синими глазами. Ее белый, с синим и золотым, брючный костюм должен был демонстрировать солидарность по отношению к присутствующим в зале орланам в мундирах с позументами, а также к не присутствующему лично, но находящемуся на связи в «Паутине» главному искину. Для удобства общения с ним в стены было вмонтировано несколько микрофонов и динамиков. За креслом застыли охранники. Охрана стояла и у обеих дверей.
Орланы, один неопределенного возраста, очень тучный, второй – гораздо моложе, с рукой на перевязи, расположились на бархатных фиолетовых стульях слева от женщины. Справа от нее на таком же стуле разместился неизменно одетый во все черное наместник архипелага – грифон.
Молодая женщина подалась вперед, опершись тонкими руками о подлокотники кресла, и голос ее, чуть более надменный, чем требовала ситуация, зазвучал под сводами зала:
– Я недовольна, господа.
Присутствующие опустили головы, и она продолжила:
– С тех пор как его величество император, мой дед, пребывает в состоянии, не удовлетворительном для управления государством, мой отец безвременно скончался, а мать отказалась от прав на престол, я несу это бремя на своих плечах. Но если население материка обладает достаточной гражданской сознательностью и ответственностью, чтобы не создавать проблем своей принцессе, а значит, и себе, то на Спящем архипелаге я с удивлением наблюдаю совсем другую картину. Проблема с техно, оказывается, не решена. Мир и согласие в отношениях людей с искинами, оказывается, не достигнуты. Я все время получаю какие-то жалобы: на нехватку рабочих мест, на плохое образование, на неграмотные действия мэров. Теперь еще беспорядки в стане орланов и самоуправство на Светлоярске. Как это понимать, господа?
Принцесса недовольно оглядела собравшихся. Все молчали, ожидая приглашения высказаться. Откинувшись на спинку, она положила ногу на ногу и обратилась к грифону:
– Господин наместник! Еще недавно вы были лишь мэром острова Центральный, но убедили меня в необходимости предоставить вам возможность управлять всеми четырьмя островами. Вы обещали ликвидировать раздробленность и упадок. Я согласилась, найдя это разумным, поскольку не имею возможности лично контролировать отдаленные провинции. И что я вижу? Мэр Светлоярска сбежал, господа орланы передрались, техно, как я понимаю, никого не боятся. И еще неизвестно, что произойдет в ближайшее время на Центральном. Возможно, люди начнут громить роботов. Что вы думаете, господин главный искин?
