Сознавали американцы и темное прошлое своих новых «партнеров»: «Белые русские… имеют большой опыт в антисоветской игре. В этой связи сотрудничество с германской разведкой многих из них представляется плюсом, хотя оно и отвратительно»
[110]. Глава SSU полковник Квинн отмечал, в том что касалось украинцев: «Элементы украинского националистического движения… в настоящее время пытаются найти союзников в своей борьбе против СССР, или, как минимум, получить достаточную моральную и материальную поддержку для поддержания своего существования в эмиграции. Поэтому их лидеры создают впечатление, что их дело правое, их прошлое – чистое, что существует сильное движение сопротивления на Советской Украине, что у них прекрасная разведка с контактами непоредственно в СССР и что они имеют отличную организацию». Квинн всему этому явно не доверял, характеризуя украиснких националистов различной окраски как «неустанных политических интриганов и мастеров по части пропаганды. Попытки старого руководства ОУН, сейчас представляющего УГВР – УПА, придать движению “демократический” аспект (кавычки Квинна. – Примечание автора) ложны и, по крайней мере, ничем не подтверждены»
[111].
Таким образом, оба партнера (американцы и бандеровцы) пытались использовать друг друга «втемную». Разведка США стремилась выкачивать из украинцев информацию об СССР, а бандеровцы пытались спровоцировать конфликт между Москвой и Вашингтоном.
Тем не менее Хольтсман, несколько ограничив контакты с Гриньохом, все равно продолжал работать с Матвиейко (в рамках «Трезубца» кличка шефа СБ была «Capaneus»). В августе 1948 года Гриньох и Лебедь порвали с Бандерой, который как «вождь» не терпел никаких равноправных соратников.
Постепенно американцы убедились в отвратном моральном облике и бесполезности Матвиейко, который в Германии 40-х годов активно занимался контрабандой и заказными убийствами, но никак не разведкой против СССР. Поэтому его не без облегчения «спихнули» англичанам.
Матвиейко прошел спецподготовку в школе английской разведки (кличка «Модди») и должен был быть заброшен на Украину с целью усиления влияния ЗЦ ОУН на подразделения УПА. Об этом Москва получила своевременную информацию от Кима Филби.
Уже в мае 1947 года у убитого референта СБ Закарпатского краевого провода ОУН «Армянина» сотрудники советской госбезопасности обнаружили инструкцию относительно сбора разведданых о вооруженных силах, мобилизационных ресурсах и военно-промышленном потенциале СССР. Информационной службе СБ в Украине ставилась задача собирать сведения о промышленно-транспортном комплексе и войсках в регионе. Вместе с тем предписывалось скрывать от рядовых подпольщиков, что разведка ведется в интересах США.
У ликвидированного МГБ УССР рогатинского надрайонного проводника «Шувара» нашли вопросник по изучению восточных регионов СССР (промышленность, дороги, аэродромы, порты, система ПВО). В бункере группы (боевки) «Дубка» (Львовщина) хранились сведения даже о Забайкальском военном округе.
Летом 1947 года, после сокрушительных поражений УПА на территории Западной Украины и в Польше, бандеровцы через Чехословакию стали просачиваться в Баварию. Бандера отдал приказ установить с помощью прибывших боевиков полный контроль ОУН(б) над всеми украинскими «перемещенными лицами» в американской зоне оккупации Германии (таковых насчитывалось как минимум 250 тысяч).
Таким образом, об активизации действий ОУН(б) в оккупационной зоне США в Германии и нахождении там Бандеры стало известно советской контрразведке. Советская сторона обратилась к оккупационным властям США с требованием о выдаче персонала ОУН(б), как сотрудничавших с нацистами преступников, причастных к массовому уничтожению граждан СССР. Представитель американской разведки рекомендовал военной администрации США не выдавать бандеровцев, исходя из того, что «подобные действия разрушат уверенность всех антибольшевистских сил, имеющихся у США». В итоге американской стороне «не удалось обнаружить местонахождение указанных лиц».
После «путча» в Праге и начала военной истерии в США американская разведка (прежде всего, Визнер) решила, что пора использовать бандеровцев не только для сбора информации, но и для диверсий и терактов на территории Советского Союза.
В рамках операции «Icon» ЦРУ изучило более 30 различных эмигрантских групп и рекомендовало использовать против СССР «группу Гриньоха-Лебедя… как наиболее подходящую для тайных операций». В начатой в 1948 году операции под кодовым названием «Cartel» основным партнером была выбрана ОУН(б). ЦРУ обеспечивало финансовую, материальную поддержку и тренировочные базы, а также осуществляло подготовку агентов и их дальнейшую заброску по воздуху на территорию СССР. Вскоре операция получила кодовое название «Aerodynamic»
[112].
К операции подключилась также британская MI-6, работавшая напрямую с Бандерой, имевшим к тому времени с «группой Лебедя» довольно напряженные отношения из-за присвоения им денежных активов ОУН(б).
В связи с угрозой жизни Лебедю (исходившей к тому моменту не столько от советских спецслужб, сколько от сторонников Бандеры) ЦРУ приняло решение перебросить его в США, в то время как Гриньох был оставлен для координации деятельности в Мюнхене. 4 октября 1949 года Лебедь вместе с семьей (дочь и жена) с оформленными ЦРУ эмиграционными документами прибыл в США, чтобы стать основным контактным лицом в операции «Aerodynamic». Он поселился в Нью-Йорке, ему был предоставлен постоянный вид на жительство, а затем американское гражданство. Это обеспечило Лебедю относительную безопасность от покушений и возможность возвращаться в США после служебных поездок в Европу, а также позволило вести переговоры с украинскими эмигрантскими кругами. То, что среди украинцев в Нью-Йорке он считался ответственным за «массовые убийства украинцев, поляков и евреев», при этом не обсуждалось.
Первый этап операции «Aerodynamic» включал в себя проникновение на Украину и выход обратно обученных ЦРУ украинских агентов. К январю 1950 года в операции принимал участие в основном «офис Визнера» (Office of Policy Coordination, OPC). Позднее (в июле 1954 года) в меморандуме относительно своих украинских проектов ЦРУ признавало, что «Aerodynamic» исходила из неминуемости вонйы против ССР в ближайшее время
[113]. Требовалась не кропотливая работа по внедрению в СССР классических шпионов, а срочная и массовая заброска агентуры для организации восстания в тылу Советской армии.
Визнер любил принимать желаемое за действительно и «купился» на рассказы бандеровцев об их мнимых военных успехах на Украине. В 1949 году американцами «было установлено», что на Украине существует «организованное и хорошо законспирированное подпольное движение», которое даже «крупнее и лучше развито, чем предполагалось в более ранних докладах». Особую радость вызвал высокий уровень выучки в УПА, ее способность к дальнейшим акциям и «экстраординарные новости о том, что… активное сопротивление советскому режиму неуклонно распространяется на восток, за пределы бывшей польской греко-католической провинции».
