— И все-таки вы хотите сказать, что Стас — псих, — делая ударение на слове «хотите», повторил Борзунов. — Идея бредовая, но хотя бы свежая. Что ж, делайте то, что должно, и будь что будет.
— Это значит, вы готовы услышать от специалистов моей клиники любой диагноз?
— Несомненно, — усмехнулся Андрей.
— И снова поставите его под сомнение, — прокомментировал усмешку Шторгин. — Только не торопитесь с выводами. В любом случае мы сумеем помочь вашему родственнику. Могу гарантировать, что при подтверждении психосоматики ваш родственник выйдет из клиники практически здоровым уже через три месяца, а через год и вы, и он забудете, что проблемы со здоровьем вообще были. Стас останется в клинике на неделю. За это время мы сможем собрать все необходимые анализы, составить независимую картину состояния здоровья пациента, а также провести несколько сеансов психотерапии. Вы можете навещать его, когда захотите. Единственное условие: с территории Центра не уходить и никаких ночевок дома.
— Меня это устраивает, — ответил Борзунов. — В конце концов, я ведь всегда могу поговорить с ним по телефону.
— О, нет, это исключено. Мы не оставляем пациентам мобильные устройства, — поспешно возразил Шторгин. — Это вынужденная мера, и решение это принято в целях обеспечения спокойствия в клинике.
— Чем мобильник может нарушить ваш покой? — не понял Андрей.
— Не наш, а ваш покой, — пояснил Шторгин. — Пациенты на излечении у нас разные. Есть и такие, что злоупотребляют беспокойством родственников. Это негативно сказывается на работе клиники. Согласитесь, доктора должны думать о лечебном процессе, а не о том, как отнесутся родственники к тому или иному назначению. Отчитываться в своих действиях они обязаны главному врачу, а не когорте обеспокоенных домочадцев.
— Логично, — кивнул Борзунов.
— Рад, что в этом вопросе мы достигли взаимопонимания, — подытожил Шторгин. — А теперь вы можете попрощаться со Станиславом и спокойно ехать по своим делам. Если возникнет необходимость, я сам с вами свяжусь.
Он поднялся и направился в кабинет, а Борзунов остался на месте. Минуту спустя к нему присоединился Крячко.
— Как все прошло? — поинтересовался Стас.
— Какого черта вы устроили в кабинете? — понизив голос, сердито спросил Борзунов. — Мы ведь четко все обговорили.
— Подумал, что так будет безопаснее, — спокойно ответил Крячко. — Директор решил, что я не в себе, ведь так?
— Естественно. Он прямым текстом заявил, что ваши болезни мнимые. Теперь вас будет наблюдать психиатр.
— Этого я и добивался. Зато в случае, если меня застанут там, где не должно, все спишут на расстройство психики, а истинная причина так и останется секретом.
— Так вот чего вы хотели добиться? Почему же сразу не сказали?
— В голову не пришло, — пожал плечами Стас. — Лучшие планы всегда возникают экспромтом.
— Неприятная новость, — перешел к делу Борзунов. — У вас не будет связи ни со мной, ни с Гуровым. Мобильниками пользоваться здесь запрещено.
— А вот это хреново, — протянул Крячко. — Связь мне нужна.
— Я могу приезжать к вам в любое время, но Шторгин предупредил, чтобы этим не злоупотребляли.
— Что-нибудь придумаем. Дайте мне два дня, потом приезжайте за отчетом.
— Хорошо, так и сделаем, — согласился Борзунов. — Постарайтесь за это время не вляпаться в неприятности. Этот человек мне может еще понадобиться.
— Кстати, хотел спросить, что связывает вас и Шторгина? Не знал, что вы приятели.
— А мы и не приятели. Деловое общение. Когда-то я помог ему, теперь он помогает мне.
— А как же все эти Милочки и Любочки?
— Это как раз и была моя часть сделки. Девочкам нужна была квалифицированная медицинская помощь, Шторгину нужны были спонсоры. Отец девочек согласился помочь, я устроил встречу. Вот и все.
В коридор вышла медсестра. Она подошла к мужчинам и сообщила, что палата для господина Крячко готова. Борзунов проводил его до палаты, помог разложить вещи из дорожной сумки, попрощался и ушел. Медсестра предупредила, что через тридцать минут назначен первый осмотр, и тоже ушла, а Стас принялся обживаться на новом месте.
В первую очередь он выглянул в окно. Оно выходило в сад, и вдалеке виднелся забор. Попытался его открыть, но фрамуга не поддалась. Решеток на окнах не было, видимо, поэтому администрация решила обезопасить себя, заблокировав оконные запоры. Санузел был прямо в палате. Небольшое помещение с раковиной и унитазом. Душевой кабины не было, из чего Крячко сделал вывод, что помывочные дни в клинике проводятся по расписанию. Открыв дверь, он высунулся в коридор и осмотрелся. Коридор был длинный, с одной стороны доходил до глухой стены, с противоположной сворачивал в соседнее крыло. Палаты располагались в шахматном порядке по двум стенам. Стас насчитал шестнадцать дверей. Номера на табличках отсутствовали, вместо них в прозрачные кармашки были вставлены цветные карточки с именами пациентов. Вернувшись в палату, он заглянул в шкаф. На верхней полке лежало одеяло, чуть ниже — тонкий плед, больничный халат и тапочки. Остальные полки пустовали, на них Стас и разместил свои вещи. На стене висел телевизор, но пульта он не нашел. Решил спросить о нем медсестру, когда та вернется, завалился поверх покрывала на кровать и закрыл глаза.
Некоторое время спустя за ним пришли. Не медсестра. Высокий представительный мужчина. Он назвался доктором Радукевичем, предложил звать его Николаем Николаевичем и велел следовать за ним. Крячко подчинился. Они прошли по коридору до поворота, там оказалась лестница и стеклянная дверь в соседнее отделение. Спустившись с доктором на первый этаж, Стас оказался в точно таком же коридоре, только дверей на этот раз было меньше. Они вошли в третью слева. Это был кабинет, совмещенный с процедурной.
— Мы пришли, — сказал Николай Николаевич. — Занимайте любое кресло, будем знакомиться.
Крячко подошел к тому, что у входа, передвинул его к окну и сел, замерев на месте. Доктор Радукевич молча наблюдал за ним, затем выдвинул один из стульев, поставил его на расстоянии вытянутой руки от кресла Крячко, сел и спросил:
— Вам удобно?
— Да, — ответил Стас.
— Это хорошо, потому что беседа нас ждет долгая, — едва заметно улыбнулся Радукевич и продолжил: — Итак, ваше имя мне известно. Вам мое тоже. Как предпочитаете, чтобы вас называли? Полным именем или сокращенным?
— Да без разницы, мне главное, чтобы вы меня вылечили, — заявил Крячко. — Устал я от больниц, от разговоров про мои недуги, от постоянно меняющегося лечения.
— Понятно. Я буду называть вас Станиславом. Что ж, приступим.
— А можно я буду обращаться к вам «доктор»? Николай Николаевич слишком длинно, — перебил Крячко. — Или Радукевич. Это тоже короче.
— Лучше «доктор», — разрешил Радукевич.
