Сегодня она проснулась рано. На этот день был назначен визит полковника Гурова, познакомиться с которым ей до сих пор так и не удалось. В ожидании его прихода Лада успела выполнить ежедневные упражнения, укрепляющие физическую форму, и посетить кабинет психологической поддержки. Она одновременно и жаждала, и боялась этой встречи. Полковнику Гурову она была обязана жизнью. Родители не уставали говорить об этом, восхваляя непревзойденные способности следователя Московского угрозыска. Но он же, полковник Гуров, первым узнал о ее безрассудных поступках, которые она успела совершить, несмотря на свой юный возраст. Как-то он к ней отнесется? Станет ругать? Или начнет читать проповеди? Будет смотреть с осуждением или с жалостью? Ей было страшно, но отказаться от встречи она не могла. Не после того, что он для нее сделал.
В палату вошли родители, возбужденные не меньше, чем сама Лада. Мать принесла букет белых роз. Поставив его в вазу, водрузила ее у изголовья.
— Для настроения, — прокомментировала она, поймав взгляд дочери.
— Скоро он придет? — спросила Лада.
— Уже выехал, — ответил отец. — Я только что разговаривал с ним. Будет примерно через двадцать минут. Волнуешься?
Лада кивнула. Под ложечкой сосало. Хотелось спрятаться, а лучше убежать подальше отсюда. Отец понял ее состояние. Присев на краешек кровати, он взял руку дочери в свою и произнес:
— Все будет хорошо. Он тебе понравится. Хочешь чего-нибудь пожевать? Врачи говорят, что обильная пища поможет быстрее восстановить силы.
— Папа, я ем за троих, — мягко проговорила Лада. Теперь она разговаривала с родителями только так. Мягко и доброжелательно. То, через что она заставила их пройти, было чудовищно. Это подорвало их силы сильнее, чем они показывали. Лада искренне надеялась, что время все залечит, но время это еще нужно было пережить. Потому-то она так старалась быть с ними помягче.
Пришла медсестра, проверила пульс, измерила давление, выдала положенные пилюли и ушла. Лада закрыла глаза, утомленная процедурами. Теперь она всегда быстро утомлялась. Доктор обещал, что скоро это пройдет. Скорее бы! Очень хотелось домой. Школу в этом году ей уже не окончить. Врач настаивал на том, чтобы взять на год академический отпуск. Вернее, справку, что по состоянию здоровья учебный процесс ей противопоказан. Только в следующем году можно будет вернуться в школу и получить аттестат. Лада не спорила. Пока. Сначала нужно выбраться из больницы, а там видно будет. Она не услышала, как открылась и закрылась дверь палаты.
— Ладочка, Лев Иванович пришел. — Голос матери прозвучал у самого уха. — Поздоровайся с ним, детка.
Лада заставила себя открыть глаза. У постели стоял мужчина. Высокий, поджарый, с добродушной улыбкой на губах. «Симпатичный», — пронеслось у нее в голове.
— Здравствуйте, Ладочка. Меня зовут Мария, я супруга полковника Гурова, — перехватила инициативу красивая женщина, стоявшая рядом с полковником. — Мы когда-то работали вместе с вашим дядей. Вот этот песик для вас. Надеюсь, он станет вашим другом.
Она протянула плюшевую игрушку. Бурый песик с разноцветными стеклянными глазами был очень милым. Лада взяла его из рук женщины.
— Вы красивая, — вырвалось у нее. — Как актриса.
— Я и есть актриса, — рассмеялась Мария. — Вот поправитесь, обязательно приглашу вас на свой спектакль. Вы любите театр, Ладочка?
— Люблю, — машинально ответила девушка. Взгляд ее снова вернулся к лицу полковника. Она пыталась разглядеть на нем осуждение или неприязнь, но так и не сумела.
— Хотите, расскажу, как проходит следствие? — не обращая внимания на женские охи-ахи, спросил Гуров.
— Хочу, — так же машинально ответила Лада и поймала себя на мысли, что действительно хочет это услышать. Много дней она не позволяла себе думать о том, что с ней произошло. Много дней отказывалась обсуждать эту тему с врачами, не позволяла говорить об этом ни матери, ни отцу и вдруг согласилась разделить эту ношу с совершенно незнакомым человеком. И почему-то ей показалось это правильным.
— Рассказ будет долгим, — предупредил Гуров. — Если он вас чересчур утомит, дайте знать. В конце концов, мы сможем вернуться к нему в другой раз, верно?
Лада согласно кивнула. Она уже знала, что не признается в том, что устала, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Она узнает подробности о том мерзком человеке, который силой удерживал ее в клинике не один день. Узнает сейчас, и ни днем позже. Она просто обязана выяснить, кто был главным виновником ее бед.
Гуров говорил долго, останавливаясь на деталях, которые могли помочь девушке осознать причину случившегося. Рассказал про Макса, про то, как он попал на крючок к доктору Рымчуку. Как подбирал в среде наркоманов молодых людей, лишенных поддержки родных. Как приревновал Ладу к Валику и решил сдать их Рымчуку. Рассказал и о том, как впоследствии Макс сожалел о принятом решении, как умолял Гурова спасти Ладу и какую роль сыграл в поисках девушки. Не забыл упомянуть и о том, кто был инициатором страшной авантюры. Когда Лада услышала, что подопытные доктора Рымчука умирали насильственной смертью, она заплакала.
— Зачем он их убивал? Зачем вообще занимался подобным! — сквозь слезы воскликнула она.
— Вы не поверите, Лада, но, по его мнению, он делал это исключительно ради спасения общества, — печально произнес Гуров. — Он мечтал избавить мир от наркотической зависимости. И он не убивал тех, кто попадал к нему, в прямом смысле этого слова. Он испытывал на них новые методы лечения наркотической зависимости. Кто-то не выдерживал и умирал в ломках. Какие-то методы приводили к летальному исходу сами по себе. Как ни парадоксально это звучит, но доктор Рымчук искренне верил, что делает им одолжение. Как и Макс, он верил в то, что люди, поставившие на наркотики, сами сделали свой выбор. Рано или поздно они должны были погибнуть. Он считал, что дает им шанс потратить свою жизнь не впустую, а на благо общества.
— Бред какой-то, — в ужасе прошептала мать Лады.
— Конечно, бред, — согласился Лев. — Ни у кого нет права решать, когда кому умирать. Но такова правда.
— А тот, кто финансировал исследования Рымчука, что стало с ним? — задал вопрос отец Лады.
— Ему тоже не удалось уйти от ответственности. Когда Рымчук заговорил, шансов выйти сухим из воды у него не осталось. Он попытался сбежать из страны, но власти этого не допустили. Их взяли на границе вместе с сыном, ради спасения которого все это предприятие затевалось. Жаль, но спасти сына, похоже, не удастся. Сейчас он в клинике, проходит реабилитационный курс, но врачи говорят, что надежды нет. В его мозгу произошли необратимые изменения. По сути, это уже не личность, не тот человек, за жизнь которого пытался бороться отец. Все те смерти, что произошли с начала эксперимента, на совести бывшего чиновника.
— А Макс? — осторожно спросила Лада. — Макс выжил?
— Мне жаль, — только и мог сказать Гуров. — Повреждения внутренних органов оказались слишком обширны. Он скончался неделю назад, успев дать письменные показания. Скажу одно: свои грехи он искупил, если это поможет вам утешиться.
