В этот день он прибыл в Центр поздно, к двенадцати часам дня по местному времени и сразу стал свидетелем двух событий, драматического и трагического, изумивших всех сотрудников Центра.
Трагическим событием стала гибель комиссара безопасности Ромашина. Его куттер взорвался во время облета Ствола, столкнувшись с одной из ветвей «чертополоха». Зная расчетливость, ум и силу этого человека, Златков не поверил в его гибель, хотя и засомневался в своих выводах, когда в Центр принесли останки погибшего.
Пока врачи хлопотали вокруг обезображенного тела, пытаясь вдохнуть в него жизнь, случилось второе событие.
Ни с того ни с сего вдруг отвалилась одна из колючек «чертополоха» (застывшая струя взрыва) длиной около двухсот метров, ударилась о землю и взорвалась по-настоящему. Во все стороны брызнули струи чистейшего смарагдового огня, вспухли клубы дыма, а когда опали, перед взорами наблюдателей предстало нечто вроде половинки гигантского ослепительно белого яйца, внутри которой копошились две человеческие фигуры. Служба безопасности Центра, потрясенная гибелью комиссара, на этот раз сработала вовремя и подобрала людей уже через две минуты после их появления, буквально за секунды до того, как яйцо загорелось бездымным фиолетовым пламенем и сгорело без следа, оставив на своем месте глубокую каверну.
Спасенных было двое, и одного из них, Федора Полуянова, знали все работники Центра, второго – только спецслужбы. Им оказался гриф безопасности Григорий Белый, запущенный с особым отрядом в Ствол накануне запуска Павла Жданова.
Размышляя над двумя событиями, происшедшими одно за другим, Златков опустился в бункер и был встречен мрачным начальником Центра, занятым созданием комиссии по выяснению причин гибели комиссара Ромашина.
– Вы мне нужны, – бросил он на ходу, окруженный толпой помощников, секретарей и сотрудников безопасности, обескураженных случившимся. Златков вынужден был повернуть и проследовать за Косулиным в его рабочий кабинет.
Видеопласт кабинета был настроен на морской пейзаж, однако начальник Центра выключил его, движением руки отослал помощников, подождал, пока в кабинете останутся трое – Златков, начальник группы безопасности Центра Базарян и он сам, – повернулся к стоящему Базаряну и сказал дрожащим от ярости голосом:
– Как это могло произойти?!
– Не знаю, – ответил перепуганный Базарян, терзая черные усики. – Он вел куттер сам, никого не взял… все было как обычно… никаких тревожных сигналов… кто же знал, что он врежется в этот чертов «чертополох»?
– Вы! Вы должны были знать! Представляете, что будет?! Самое малое – отстранение от работы! И мне придется подавать в отставку! Понимаете, что произошло?!
Базарян дернул себя за ус, скривился, хотел что-то сказать в свое оправдание, но посмотрел на молчавшего Златкова и проглотил возражения. Промямлил:
– Комиссия разберется… разрешите идти?
– Идите, – выдохнул Косулин, достал из стола белый тюбик адаптогена, чмокнул присоской в шею, бросил тюбик в ящик. – Извините, Атанас, не сдержался. Такая беда!
– Не торопитесь с отставкой, – тусклым голосом произнес ученый. – Надо спокойно разобраться, может быть, служба безопасности и не виновата ни в чем. А что там с выходцами из Ствола?
Косулин несколько оживился, сел за стол, кинул взгляд на плывущие строки бланк-сообщений, вырастил усик микрофона и бутон эмкана, одним движением нацепил дугу с наушником на голову. Теперь он мог общаться мысленно и в звуковом диапазоне с десятком абонентов сразу.
– Сейчас их отмывают, кормят и лечат. Через час приведут сюда. Сначала с ними поговорим мы, потом устроим пресс-конференцию для представителей средств массовой информации. Все-таки после возвращения Марича это лишь второй выход из Ствола живых людей, явление, можно сказать, уникальное.
Златков промолчал, с иронией подумав: «Знал бы ты, что за Марич вернулся из вылазки в лабораторию…»
Лишь самому Атанасу было известно, что под личиной Марича действовал агент «хронохирургов», да, возможно, об этом догадывался Ромашин.
– Так вот, уважаемый коллега, – продолжал Косулин. – Вчера вы изволили заявить, что Ствол перестал быть опасным для природы планеты и человека. Хотелось бы знать, на чем основано ваше заявление. Ведь не далее чем два дня назад, вы во всеуслышание дали добро на уничтожение остатков хроноускорителя.
– Я ошибался, – равнодушно ответил Златков, принимая свой обычный сонный вид.
– Когда? Два дня назад или вчера?
– Хроноквантовый ускоритель вовсе не является таковым, это название не соответствует его назначению.
– Да Бог с ним, как бы он ни назывался, он до сих пор работает и преподносит сюрпризы. – Косулин вдруг задумался, озадаченно глянул на собеседника. – То есть как это ускоритель не является таковым? Это же ваша идея, вы его рассчитывали, конструировали, строили…
– Я ошибался, хронокванты ускорить нельзя, их можно только задержать, выбрать один из вариантов ветвления… – Златков пожевал губами. – Простите, Лев, я вряд ли способен нарисовать наглядную картину преобразования хронополей. Во всяком случае, Ствол – не ускоритель и не машина времени.
Брови Косулина поползли вверх.
– Но ведь она… он… э-э, проник в прошлое…
– Недавно появилась революционно смелая работа Марка Прашкувича по теории времени. Согласно ей сигналы, посылаемые в прошлое, полностью гасятся своим эхом. Ознакомьтесь, и вы поймете, что ни о каком хронобурении прошлого речь идти не может. Справедлива, вероятнее всего, версия Эверетта.
– О ветвлении Вселенной? Но вы же сами месяц назад разнесли эту версию в пух и прах!
– Я ошибался, – в третий раз признался Златков, и глаза его на мгновение блеснули энергией, иронией и болью. От усилия сдержать эту внутреннюю боль он побледнел, и начальник Центра поспешил перевести разговор на другие рельсы.
– Хорошо, только не волнуйтесь, Атанас, поговорим на эту тему позднее. Как вы думаете, что произошло на самом деле со Стволом? Почему он, во-первых, едва не вызвал вселенскую катастрофу и, во-вторых, легко отвел ее?
Златков вытер ладонью лоб, улыбнулся с долей насмешливости и сочувствия к самому себе, покачал головой.
– Ну и аппетит у вас, Лев. Ответ на этот вопрос знает только Бог… да еще, может быть, Те, Кто Следит… если они вообще существуют. Я же – человек, способный ошибаться, как выяснилось, чаще других.
– Так уж и чаще, – проворчал Косулин, теряя интерес к разговору. – Вы меня ни в чем не убедили. Я считаю, что Ствол опасен и его следует уничтожить. Подготовка уже начата, вам же надо рассчитать фронт взрывных работ и последствия взрыва. С этим вы, я надеюсь, справитесь?
– А если там внутри еще бродят люди?
– Что? Какие люди? – смешался начальник Центра.
– Жданов, члены группы Белого. В Ствол было направлено по крайней мере два десятка человек, вернулись двое… вернее, трое. Где остальные? Вы уверены, что они погибли?
