В каком смысле он ушёл, было непонятно. По ПДА с моим закадычным дружком связаться не смогли. Когда звучал сигнал поступившего на ПДА сообщения, я вздрагивал и читал его со страхом – вдруг придётся увидеть, что «сталкер Шмель погиб там-то»… Но нет, ничего такого в сеть не поступило. Я надеялся, очень надеялся, что Шмель застрял где-то в дальних территориях Зоны, где просто нет никакой связи, и скоро он вернётся, усталый, потрёпанный, зато живой. Но что-то в душе мне подсказывало, что больше мы не встретимся, и там, куда ушёл старый друг, нет ни сталкерской сети, ни самих сталкеров, нет ни страха, ни бесстрашия, и он бродит совсем по другой стороне Зоны, куда нам, простым смертным, до поры хода нет…
* * *
– …Вот так вот, – уже спокойнее произнёс Санька, до сих пор оставаясь под впечатлением сна. – Я так и не понял, что это было. Никогда настолько обстоятельных и подробных снов не видел. Пахомыч, это же про вас? – Парень пристально разглядывал царапины на столе, избегая встречаться взглядом с собеседником. Было и страшно, и любопытно услышать ответ. В Зоне отчуждения всякое может быть. Но вещие сны… Это из какой-то другой оперы. – Нет, я понимаю, что это, скорее всего, просто моя фантазия разыгралась…
– Виталик… – дед перебил Саньку, задумчиво взяв в руки кружку с утренним кофе, – ждал меня, значит, искал… А я обо всём, обо всех позабыл… – Он качнул седой головой, словно отгоняя воспоминания, и улыбнулся, показав на удивление белые для своего возраста зубы. – А вот ты меня радуешь! Не ожидал я от тебя этого столь быстро, да… Значит, тебе уже она с людьми на той её стороне потолковать позволяет, это надо же! Правда, не по своей воле и во сне… Пока во сне. Ладно, это мы поправим. Выздоравливай, скоро я тобой как следует займусь. Как от ветра перестанешь качаться, так и приступим.
– Мной? В каком смысле займётесь? – у Саньки почему-то резко вспотели ладони, а старик так ничего и не ответил.
Глава шестая
Хмурое утро сменил промозглый день. Чёрные от влаги деревья наполнили воздух запахом осенней свежести. Стражи по очереди вздремнули, пока паренёк, свернувшись калачиком и посапывая, отсыпался за прошлую ночь.
– Скип, – Гриф шёпотом позвал товарища, стараясь не разбудить спавшего на ящиках Дэна.
Когда взъерошенная голова Скипа показалась из дыры в потолке, командир коснулся пальцем своей скулы. В ответ подчиненный, не задумываясь, вытащил из-за воротника наушник рации и вставил его в ухо.
Затем Гриф жестом указал остальным на выход. Пока те крадучись исчезали за дверью, командир жестами попросил Скипа последить за мирно спящим парнем.
На улице моросил мелкий, словно туманная взвесь, дождь.
– Чего хотел, командир? – спросил Рус вышедшего на крыльцо Грифа.
– У нас в последнее время не было возможности поговорить без свидетелей.
– Боишься парня?
– Не доверяю.
– Я тоже ему не верю, – в наушниках прозвучал голос Скипа.
– Но мы не смогли пока ещё поймать его на лжи. – Рус развёл руки в стороны. – А тебе, молодой, для начала надо научиться держать эмоции в узде! – обратился он уже к Скипу, на что тот в ответ виновато крякнул.
– Я не думаю, что он лжёт. Скорее, не договаривает, – продолжил начатый разговор Клинч, внимательно осматривая в бинокль простирающееся до горизонта поле.
– И о чём он может умалчивать, как думаешь? – уточнил Рус.
– Возможно, он не дальний родственник Егеря, – опередил Руса Гриф, рассматривая землю под ногами, – а самый что ни на есть ближайший.
– Вряд ли… – Клинч убрал бинокль и посмотрел на товарищей. – Для отца Егеря он слишком молод, для сына слишком взрослый. И… насколько я помню, Егерь никуда с Пади не уходил. Как и парень – отсюда.
– Хочешь сказать, Клинч, что мальчик – здешнее воплощение нашего Егеря? – Рус наклонил голову, чтобы заглянуть в глаза товарищу.
– Нет, не думаю, Рус. Хотя конечно, схожесть пацана с Егерем просматривается, но… – Клинч замялся, подбирая более точное определение, – он будто вне времени… какой-то не настоящий… не до конца живой… Словно клон, что ли…
– …Если он клон, то тут такие арты задействованы! – Гриф закатил глаза, стараясь придать весомость своим словам. – Ведь аномальные клоны больше суток не существуют.
– Да, в нём много странного, – Рус утвердительно закивал. – Вот скажите мне, откуда ему известны такие подробности нашей жизни, которыми с самим собой не поделишься?
– Он Древний… – не задумываясь, высказал мысль Клинч и сам же её испугался, прикусив губу.
– Тогда уж потомок Древних… – на удивление спокойно добавил Гриф, показывая, что он тоже ломал голову над этим вопросом.
– Почему же он такую тайну вокруг себя создаёт? – просипел голос Скипа в наушниках. – Почему не сказал сразу – так, мол, и так, я Древний?
– А ты на секунду представь, что будет, если в Пади узнают, кто он! – ответил Гриф.
– Ну да…
– Вот только для Древнего, – Рус замялся на секунду, – хлюпенький он очень…
– Ага, согласно легенде они были… – Клинч поднял взгляд, – чуток повыше нас.
– Я тут подумал… – Рус выдержал паузу. – Егерь никогда ничего просто так не делал. Вдруг этот пацан окажется надеждой нашего мира?..
– …Или причиной его полного уничтожения, – с грустью заключил Гриф. – Уж больно настырно он убеждает нас, что Армада не спасёт наш мир…
– Что ж, доживём – увидим. – Рус вздёрнул брови. – Два дня осталось, ведь так, командир?
– Проснулся, – прошипел в наушниках голос Скипа.
– Да, – коротко и сухо произнёс Гриф, давая понять всем, что разговор окончен, и первым направился в дом.
* * *
Запёкшаяся в носу кровь и липкая солёная слюна мешали дышать. Джокер попытался приподнять лежавшую на деревянном полу голову, чтобы сплюнуть, но боль обожгла плечо. Поэтому он просто вытолкнул языком изо рта сгустки крови и глотнул душный воздух, пропитанный сладковатым дымом конопли, кислым запахом пота и туалетным амбре. Попав в лёгкие, он тут же начал рваться наружу. Джокер закашлялся. Тело ответило острой болью, что было неудивительно после столь «славной» остановки. Глаза слипались, в голове гудело, да и вообще ощущения показались паршивыми. Зачем он здесь? Джокер пошевелил руками, потом ногами и понял, что связан. В этот момент до него донёсся чей-то грубый голос:
– Э, ты кудой собрался? Пасаны, чмырь очухался!
Джокер, пересиливая боль, повернул голову. Он лежал на полу, в небольшом закутке, отделённом от основной части комнаты наспех сколоченной из досок стенкой. Сквозь щели между досками пробивался тусклый свет лампочки, которая едва справлялась с поселившимся в помещении мраком. За слуховым окном, находящимся под самым потолком – темень. Значит, ночь ещё не закончилась. Неожиданно пол задрожал, разнося чьи-то гулкие шаги. Послышалась возня за дверью, кто-то вошёл в закуток и приблизился к лежавшему на полу Лёхе.
