Он не собирался говорить про бордель, но должен был упомянуть про наркотики. Слишком уж серьезная эта тема, чтобы молчать. К тому же Лазаревы и сами скоро все увидят.
— Где?.. — громко протянул Константин Евгеньевич.
— Похитители хотели посадить Ладу на иглу, чтобы легче было держать ее на привязи.
— Да, так делают, — сказал Лазарев, пребывая в трансе от переживаний.
— Все очень серьезно.
— Я это уже понял.
— Я не знаю, успели ли эти негодяи подсадить Ладу. Хотелось бы верить, что нет, но есть признаки, что да. Я не знаю, что делать. Возможно, вы сумеете уговорить ее лечь в клинику.
— Да, пожалуй.
— Но только не попадайтесь бандитам на глаза. А то и клиника не понадобится.
— Даже не знаю, что сказать. У меня голова идет кругом. Все смешалось в этом доме! — Лазарев сжал ладонями виски.
— Не надо падать духом.
— Я падаю духом? — встрепенулся Константин Евгеньевич.
— Еще не упали, но уже в процессе, — пристально глядя на него, с невозмутимым видом сказал Слава. — Ваши враги тоже. Они готовят захват вашего предприятия.
— Да, я знаю и не собираюсь отступать, фабрику не брошу.
Каретникову казалось, что Лазарев говорил вразрез со своими мыслями. Видимо, он собирался оставить фабрику на кого-то из своих замов и зарыть голову в песок. Но вдруг передумал и решил-таки вернуться на передовую.
— Отвезите семью, Константин Евгеньевич, и возвращайтесь. Ваших врагов нужно останавливать. За вас никто этого не сделает.
— Да, конечно. Нужно брать все в свои руки. С начальником охраны разбираться. Человек есть, а пользы от него нету. Бандиты по территории фабрики пешком ходят.
— И еще придут.
— М-да.
— Надо что-то делать.
— Что?
— Завтра встретимся, поговорим.
— Давай утром, у меня в кабинете. — Константин Евгеньевич выдохнул.
Так поступает солдат, перед тем как подняться в атаку.
Слава еще и сам точно не знал, что предпринять, не видел масштаб проблемы. Но настрой у него был боевой, решительный.
Еще у Каретникова была точка опоры. Значит, он мог перевернуть Землю.
Ночь. Но полная луна светит ярко, притягивает к себе внимание всякой лесной нечисти, озаряет путь в потусторонний мир.
Земля под лопатой хорошая, сухая, с песком, копается легко. Яма сантиметр за сантиметром становилась все глубже. Зубарь лежал неподалеку и с тоской наблюдал, как уходит его время. Как только могила будет готова, так все для него под этой луной закончится.
Слава закончил работу, вылез из ямы, сел на корягу рядом с Зубарем.
— Хорошая вышла могилка, как раз на троих. Сейчас передохну и начну вас туда определять.
Зубарь вяло замычал, но лежал спокойно, не дергался.
— Не торопись, еще успеешь. — Слава отдышался, но подниматься не торопился.
Ночь теплая, сухая, сидеть в лесу сейчас одно удовольствие. Бояться нечего, когда под рукой целых три пистолета.
— Семен с Ладой был. В аренду ее взял. Только он, больше никто. Но я знаю, именно этот гад ее похитил. Мразь еще та. Я после Чечни домой возвращался. С одной красивой женщиной в поезде ехал. Ее муж на вокзале встречал. И Лада моя туда пришла. Этот тип на нее тогда и запал, а потом похитил. Мужа Семен зовут, жену — Тамара. Красивая баба. Как она с этим подонком живет?
Зубарь замычал, замотал головой.
— Да тебе-то уже какая разница? Тебя живьем похоронить или по-христиански? — спросил Слава, достал из-за пояса пистолет, передернул затвор. — Ладно, сперва пристрелю, потом закопаю как собаку. Это же ты Ладу похитил?
Зубарь забился на земле как рыба, выброшенная на берег.
— Вот я и говорю, что ты. — Каретников приставил к голове врага пистолет, перекрестился.
Зубарь затих, подготавливая себя к переходу в мир иной.
— А последнее слово? — Слава дернул за краешек ленты, которая заклеивала рот Зубаря.
— Я не похищал твою Ладу! — прохрипел пленник.
— И Семена ты не знаешь?
— Семена знаю. Веник его кличка. Семен Винников. Жену зовут Тамара. Когда Семен твою Ладу сфотографировал?
— Да уже больше месяца.
— А конкретно?
— Четырнадцатого июня.
— А мне он задачу поставил где-то в районе двадцать пятого. Пробил Гулина, натравил меня. Я только с ним решил. Он меня знает, не сомневается, что замочить могу. А на Лазарева я не наезжал. Это без меня. Долги у Гулина Веник выкупал. И Ладу он похитил. В свой бордель ее закинул.
— Значит, и с Лазаревым он кашу заварил?
— Он. Это без вариантов.
— И Ладу похитил?
— Ты что-то про вокзал говорил. Может, Семен тогда на Ладу и запал? Потом узнал, кто у нее отец. Тот мебель двигает. У Семена по этой части тоже дела есть. А тут еще Гулин — удобная мишень. Веник с ним решил, наехал на Лазарева и Ладу похитил. Сначала хотел поиграть с ней, а потом отца на шантаж взять. Тому ведь все равно, порченая дочь или нет. Лишь бы живая.
— Мне тоже все равно, живой этот Веник или нет, — наливаясь злобой, угрюмо проговорил Слава. — Хотя нет, не так. Он должен умереть.
— Сам ты его не возьмешь.
— Как его найти?
— Отпустишь, скажу.
— Не хочешь умирать?
— А кто хочет? Ты же понял, что мои пацаны за тобой охотятся. Только я смогу их остановить. А если ты меня убьешь, жизни тебе не будет.
— Хорошо, я не стану тебя убивать.
— Тогда развяжи.
Слава кивнул, срезал с Зубаря путы, отошел в сторонку и глядел, как тот поднимается.
— Блин, все болит!
— Могу прописать обезболивающее. — Слава провел пальцами по кожуху ствола.
— Мы же договорились.
— Как найти Семена?
— Спортклуб «Премиум». Он там часто бывает, как минимум через день.
— Не врешь?
— Я же сказал, как Ладу найти.
— Ее там на иглу подсадили.
— Я не при делах.
— Сестру мою пытались!.. — Слава нарочно накручивал себя.
Нельзя было отпускать Зубаря, и он прекрасно это понимал. Но одно дело убить бандита с ходу, в боевом угаре, и совсем другое — расстрелять его сейчас. Слава же не палач.
— Только я могу остановить моих людей.
— Нет, ты должен умереть.
— Но мы же договорились! — возмущенно вскинулся Зубарь.
