Годы любопытства и неудовлетворенности, от которой сон иногда превращался в пытку... Подушка становилась любовником, пока не успокаивалось тяжелое дыхание. Такие резкие движения, что страшно было бы, как бы скрип кровати кто не услышал. Жаркие слезы льются из глаз. Внезапная тяжесть, будто сейчас ее раздавит, и кожа вспыхивает пламенем там, где эта тяжесть скользит по ней, и снова Дамали отворачивает голову, обнажая шею, подставляя вену, жаждая ощутить эту силу у себя на горле. Ей все равно. Глубокий эротический жар пронизывает ее насквозь. И проходит.
Тяжело дыша, она огляделась в пустой ванной. Леденящий душ заставил ее немедленно перекрыть воду и задрожать, обхватив себя руками. Потом она закачалась, закрыв глаза, зажав рукой рот. И не могла унять дрожь, а между ногами еще не прошел остаточный трепет, оглаживая растаявшие поверхности будто прощальным поцелуем и тихо испаряясь.
Дамали зарыдала.
* * *
Она долго сидела на краю кровати, таращась в никуда. То, что с ней произошло, было таким тайным, таким унизительным, но таким ослепительно сладким, что рассказать Марлен об этом Дамали не могла. Что тут сказать? Как объяснить такое, особенно женщине, которая тебе почти мать? Чтобы группа это разобрала на совете и составила диаграммы оружия для душа? Приходилось только радоваться, что у Марлен второе зрение пошло пятнами, и можно поставить стену между собой и ею во время таких проявлений. И все равно еще непонятно, не было ли обнаружено это приватное вторжение. Дамали застыла, прислушиваясь.
Ф-фух. Нет, не обнаружено.
Она не могла заставить собственный рот назвать только что произошедшее внезапным приступом сильного полового возбуждения – чем оно и было. Она с отвращением посмотрела на свою подушку, внутренний стыд полыхнул в полную силу, лицо загорелось. Ничего страшного не случилось. Воспоминание оказалось слишком сильным, и за ним пришла фантазия о прежнем любовнике, который теперь практически враг. А, черт!
Она закачалась. Ей хотелось еще этого ощущения, чем бы оно ни было вызвано. Осознание этого отрезвляло, но тело не хотело повиноваться.
Нет, не Карлос Ривера. Никогда.
Но тело продолжало трепетать и гореть. Она качалась. Потому что теперь она поняла, что это за ощущение. Если бы он вошел сейчас в комнату – все. Нет. Она качалась. Инцидент в душе пробудил голод, хотелось еще, и голод не отпускал, только делался все нестерпимее. Она качалась, стараясь дышать ровно сквозь волну похоти, которая накатила жаром, лижущим покров памяти между ногами. Она застонала, закрыла глаза и перестала раскачиваться... и знала, что наступит день, что бы ни говорила Марлен, когда она не сможет сказать "нет".
И вдруг она застыла. Так было хорошо, что она подставила горло?
О черт...
Дамали закрыла лицо руками, наклонилась вперед, упершись в колени. И стала медленно дышать. Махровое полотенце тяжестью навалилось на мокрые волосы, Дамали сдернула его и бросила куда подальше. Надо выйти отсюда, подышать воздухом. Проехаться на машине. Прочистить голову. Увидеть кого-нибудь из старых друзей, живущих той же обычной жизнью. Купить чипсов и газировки и шоколадок. Поехать кататься на роликах на мол. В "Тако" поесть. Смеяться, чтобы не заплакать, чтобы не побежать с воплем в эту дурацкую ночь!
Глянув, где лежат черные джинсы и персиковый топ, Дамали встала. Поехали отсюда подальше.
* * *
Дамали вернулась к вечеру.
Она оглядела свою пеструю команду. Ковбой клонился на сторону, как и Джей Эл, и обоим было вроде бы непросто удержаться на стуле. Большой Майк растянулся на диване, похрапывая, здоровенная лапища покоилась у него на животе. Шабазз клевал носом в кресле, а Марлен с виду была так зла, словно готова перекусывать гвозди. Кажется, все оттянулись по полной. Она-то уж точно. Постучала в бильярд, поела "тако" с чипсами и даже пива выпила.
– Как он? – Дамали показала подбородком в сторону комнаты Хосе, войдя в зону оружия компаунда.
– Хреново, – буркнул Ковбой. – А чего ты хотела?
– Ладно, хватит. – Марлен подошла к дивану, пнула Майка ногой в сапог, чтобы разбудить, и посмотрела на металлическую скамью длиной двенадцать футов. – Большой Майк, пойди посмотри, чтобы у Хосе жалюзи были открыты. Пусть ему солнца будет побольше.
Майк зевнул, потянулся, кивнул, потом встал и вышел. Марлен села на табурет, секунду посмотрела на Шабазза и Дамали, потом оглядела всю группу и повернулась к бронированному стеклу окна, выходящего на холмы.
– Почему вам всем не отдохнуть как следует? У всех глаза красные, Ковбой и Джей Эл пьяны в стельку, а мы не знаем, что принесет закат.
– А я вот собираюсь снова уехать на несколько часов. Одна. – Дамали подчеркнуто не заметила взгляды, которыми обменялись остальные. Ей нужно подышать свободой. Точка. Пять лет как в "Алькатрасе".
– Об этом мы поговорим через минуту, но сейчас надо разобраться с Хосе.
Дамали потянулась, подошла к бежевой софе, которую освободил Большой Майк, и плюхнулась. Шабазз встал и сел на табурет лицом к Марлен. Ковбой испустил глубокий усталый вздох, повернул ближайший стул спинкой от себя и тяжело сел на него верхом. Джей Эл поднял глаза от своего лэптопа.
Да, ей нужно было знать, что с Хосе все в порядке, но нужно было и вырваться снова. Улицы ее звали. Чуточку солнца – этого оказалось мало.
Дамали сдержалась, чтобы не барабанить пальцами по подлокотнику софы. Что с ней творится? Хосе – свой в доску парень! Дамали посмотрела на Марлен, желая, чтобы та высказалась, да побыстрее.
– Бедняга разговаривает с ней во сне, как было в самолете все время, – сказал Ковбой, помолчал и покачал головой. – Если он не тяпнут, я уж и не знаю, что с ним.
– Газету видишь? – Джей Эл свернул газету и метнул ее Шабаззу, как летающую тарелку.
– Ага, – буркнул Шабазз, поймав газету одной рукой и перебросив Марлен, не глядя.
– Ди Ди была беременна, – прошептала Дамали, тяжело сглотнув слюну. Она посмотрела на Марлен и отвела взгляд к окну, даже не удостоив внимания передаваемую по кругу газету.
Прежде всего надо перестать угрызаться совестью насчет Ди Ди. Терпеть она не могла секретов и надеялась, что Ди Ди и Хосе сами расскажут. Не должна была группа узнать об этом ребенке вот так.
– Наша сестра просила меня не говорить, когда узнала. – Марлен тяжело и грустно вздохнула. – Они были так рады, но боялись, что группу это не приведет в восторг. Хотели какое-то время подержать эту новость про себя. В этом одна из причин, почему Хосе не мог этой ночью ее завалить. – Она на миг зажмурилась. – А другая причина – что он ее любил.
– Вот черт... – Ковбой встал и заходил по комнате. – Так ты знала, с чем мы имели дело?
Марлен кивнула. Шабазз провел ладонью по лицу и шумно выдохнул.
– Мы должны найти логово, и поскорее. Энергия Хосе выдыхается... Когда мы поджарили Ди Ди, в ней была часть его самого. – Ковбой остановился и посмотрел на товарищей. – И сколько это дает нам времени, Map? Недели, дни, месяцы – пока наш друг иссякнет и энергия у него кончится? К тому же Ди Ди не была похожа на обыкновенного вампира так с чем же мы имеем дело и сколько у нас времени, пока мы либо ритуалом не отправим главного демона туда, где ему место, либо не убьем главного вампира? Это ж черт знает какая задача!
