— Нет! Как лучи солнца, когда вечером оно тонет в море и из последних сил цепляется ими за небосклон. Если прищуриться, то видно эти лучи, тонкие, и прозрачные, и как будто живые. Хочется их пощупать. Я не удержался. Просто не замечал прежде, что у вас волосы такие.
Миледи улыбнулась.
— Да вы поэт, сэр.
— Еще чего! — возмутился вампир. — На дух не переношу рифмачей. Бывало, как притащатся в чертоги, начнут на лютнях бренчать, аж тошно. Но я в них говяжьей костью завсегда попадал, — прихвастнул он.
Леди Маргарет вдруг хихикнула совсем по-девчоночьи и прикрыла рот рукой.
— Вот теперь эта беседа точно не для наших ушей, — забеспокоилась Маванви.
— Конечно, — согласился Фанни, — чем дальше, тем интереснее становится!
Они не сдвинулись с места.
— А я вот никогда не видела закат над морем, — заговорила леди Марсден. — Папенька с маменькой однажды ездили в Уитби, а я в тот день слегла с лихорадкой. Даже из постели выбраться не могла. Ужасно обидно было, я с досады всю наволочку изгрызла.
— Да это еще что, — утешил ее супруг, — а вот я таким же манером свой первый турнир пропустил. Нас со старшим братом пригласили к королевскому двору, а там пир горой, столы от яств так и прогибаются! Тут-то я и набросился на кабанятину. Дома у нас, в основном, рыбу, подавали, а я уже смотреть на нее, проклятущую, не мог! С пира меня чуть не волоком волочили. А весь следующий день я животом промаялся, пока мой брат турнир смотрел и дамам платочки поднимал. Он-то и рад радешенек, что ему все внимание. Известный втируша был, мой старший братец. Дамский угодник, что с него возьмешь?
— Но после вам все же удалось посмотреть турнир? — заинтересовалась миледи.
— Даже поучаствовать. И не раз.
— Но почему вы мне ничего не рассказывали?
— Было бы про что рассказать, — поморщился Мастер. — Лязг доспехов, пыль столбом и конским потом разит за милю.
— А доблесть?
— Откуда ей там взяться? Скорее возможность выяснить, у кого оружейник лучше!
Видно было, что эти воспоминания особой радости ему не приносят. Леди Маргарет деликатно замолчала, но любопытство оказалось сильнее.
— Вы были рыцарем, Марсден?
— Я до сих пор рыцарь, — огрызнулся он. — Никто не отнимал у меня шпоры и не ломал меч над моей головой. А то, что я мертв, еще ничего не меняет!
— Но тогда вас звали по-другому?
— Да.
Повисла пауза.
— Почему он не откроет ей свое имя? — Маванви поскребла вампира по плечу, привлекая внимание.
— Иначе он утратит часть силы, — подняв указательный палец, авторитетно заявил Фанни. — Ведь если знаешь настоящее имя человека, можешь управлять им — все вампиры так умеют. А вот имени нашего Мастера никто не знает, так что никто над ним не властен. Более того, чем древнее носитель имени, тем прочнее их связь. Как будто имя взаправду его обозначает. Как будто так его назвали с глубоким смыслом. А не затем, чтобы подлизаться к богатому родственнику, авось оплатит племяннику-тезке учебу в колледже.
Тем временем леди Маргарет поправила чепчик, полистала выставочный каталог и, не простившись, направилась к Хрустальному Дворцу.
— Пойду посмотрю на беззвучный будильник. Этот тот, который не звенит, а обливает спящего ледяной водой. Будет Блейку подарок.
Вскочив, Фанни проорал вслед хозяйке:
— Между прочим, на Выставке ничего не продается! Обойдетесь, миледи!.. Вот ведь злыдня?.. И бирюзовый цвет вам не идет!.. Она все равно меня не слышит, — пояснил он своей спутнице.
— Я так и поняла.
Лорд Мардсен зашагал вслед за ней, в надежде отловить возле павильона заблудившегося туриста из какой-нибудь экзотической страны. Японца, к примеру. Когда еще отведаешь такую диковинку? Японского туриста в Лондоне не часто встретишь.
— Видите, как миледи портит ему все существование? — не унимался юный вампир.
— Тяжелый характер, — сказала девушка, которая и Мессалину назвала бы «слегка невоздержанной на людях.» — Но мужа она любит. Ее губы ищут его имя, но никак не могут найти. Она произносит пустоту.
— Ну еще бы он открыл ей свое имя! Она ему все мозги по чайной ложке выест.
— Как печально, Фрэнсис.
Они вновь посмотрели на хрустальный павильон, сверкавший в лунных лучах, как дорогая елочная игрушка, которую достают из сундука раз в год и не подпускают к ней ребятишек.
— Пойдемте и мы? — предложил Фанни.
— А там будут киоски с шербетом?
— Уже позакрывались. В любом случае, вам не довелось бы ничего попробовать.
— Ой, а почему? Если есть и пить в Волшебной Стране, застрянешь там навсегда?
— Нет, просто все это — мои воспоминания. Я позабыл вкус человеческой еды, так что и вы ничего не почувствуете. Ну, идем или как?
— Лучше вернемся обратно.
Великолепно, подумал вампир, выталкивая ее из своей памяти. Оставалось провести еще два часа в компании смертной девушки, и он не имел ни малейшего понятия, чем их заполнить. Разве что вернуться на каток и взять коньки напрокат? А мысль!.. Но додумать ее он не успел, потому что Маванви залепила чем-то твердым ему в спину. Когда оглянулся, она стряхивала снег с перчаток и хитро улыбалась.
— Эй, вы чего?
— Давайте играть в снежки! Ваша очередь!
— Ну вы даете, мисс Маванви! — искренне удивился Фанни. — Разве можно пулять снежками в леди?
— Можно, если понарошку.
— Ох, не напрашивайтесь! Я ведь кину так кину. Глядите.
Снег уже успел слежаться, так что вампир быстро утрамбовал его в ледышку. Снаряд получился, что надо. Крепостную стену пробьет. Не размахиваясь и не прицеливаясь, он швырнул снежок себе за спину…
…и почти на пол-фута вогнал его в кору древнего дуба.
Затем лениво потянулся и произнес с напускным равнодушием, только что не зевая:
— Это так, мелочи, я даже не старался, — краем глаза он проследил, как девушка ощупывает кору. — Вот если прицелиться как следует, со статуи Нельсона треуголку собью.
— Впечатляет! — воскликнула Маванви. — А теперь в меня.
Спесь с него как ветром сдуло.
— Рехнулись, что ли? — попытался вразумить ее Фанни. — Я вам все кости переломаю!
— Тогда киньте так, чтобы ничего не сломать.
Пока Маванви говорила, она успела снять пальто и отшвырнула его подальше. Розовое платье отражалось о притоптанный снег, так что казалось, будто по земле растеклась кровь и уже успела впитаться. Вампир невольно сглотнул, а девушка не шелохнулась. Мягкие, почти невесомые волосы ниспадали на плечи. Скоро вместо лент в них вплетутся струи ее же крови, и тогда они слипнутся и потяжелеют.
