УЧЕБА У САЛТЫКОВА
«Будьте ж войском так любимы, как Ваш родитель. Будьте так для Отечества добродетельны и снисходительны до верных его деток».
Прибытие Петра Семеновича к войскам прошло без всяких торжеств. В отличие от Апраксина и Фермора, он не признавал внешних признаков высокой должности. Офицер (впоследствии видный ученый) Болотов с изумлением описывал вступление Салтыкова в Кенигсберг: «Старичок седенький, маленький, простенький, в белом ландмилицком кафтане
[9], без всяких дальних украшений и без всех пышностей, ходил он по улицам и не имел за собою более двух или трех человек впоследствии. Привыкшим к пышностям и великолепиям в командирах, чудно нам сие и удивительно казалось, и мы не понимали, как такому простенькому и, по всему видимому, ничего незначащему старичку можно быть главным командиром столь великой армии и предводительствовать ею против такого короля, который удивлял всю Европу своим мужеством, проворством и знанием военного искусства. Он казался нам сущей курочкой, и никто и мыслить того не отваживался, чтоб он мог учинить что-нибудь важное. Генерал наш (губернатор Восточной Пруссии Корф. — Авт.) хотел было, по обыкновению своему, угостить его великолепным пиром, но он именно истребовал, чтоб ничего особенного для него предпринимаемо не было, и хотел доволен быть наипростейшим угощением и обедом. А сие и было причиною, что проезд его через наш город был нимало не знаменит и столь негромок, что, хотя он пробыл у нас два дня и исходил пешком почти все улицы, но большая половина города и не знала о том, что он находился в стенах его. Он и поехал от нас столь же просто, как и приехал».
Штабные офицеры Фермора, к которому Салтыков, прибыв в полки, отнесся с подчеркнутым уважением, были в курсе хитроумных планов петербургской Конференции министров, которые поручалось выполнить Петру Семеновичу. Летом 1759 г. союзники намеревались двинуться на Фридриха со всех сторон и задавить его превосходящими силами. На Рейне и Майне собиралась 125-тысячная армия маршала Франции Контада; 150-тысячная австрийская армия фельдмаршала Дауна концентрировалась в Богемии и 45-тысячная — во Франконии. 16 тысяч шведов стояли у Штральзунда. 60-тысячная русская армия на Нижней Висле, по замыслу петербургских кабинетных стратегов, должна была действовать в составе этих почти 400-тысячных сил: маневрировать вдоль Одера во взаимосвязи с австрийцами, захватывать предписанные города, совершать диверсии.
Понимали офицеры и то, что прусский орел не даст себя задушить. До сей поры Фридрих Великий бил все войска, кроме русских. Но в армии (возможно, поначалу и у Суворова) не сложилось впечатления, что «курочка» может клевать прусского орла. Прибыв в Познань 18 мая, командующий одобрил состояние готовых к походу полков, насчитывавших (за вычетом гарнизонов и отдельно действующих частей) около 39 тысяч. За сим, наладив тщательную разведку, повел войско от Варты к Одеру столь благоразумно, что «прекрасная и подвижная армия Дона», как сообщили Фридриху, была принуждена к «позорному отступлению перед преследующим врагом».
На смену Дона король прислал своего любимца Веделя. Позиции его 27-тысячного войска в Цюллихау, как Салтыков убедился на рекогносцировке, были очень хороши. В ночь на 12 июля русская армия обошла пруссаков и к середине дня заняла удобную для обороны местность у деревни Пальциг. Русские построились в две линии, с резервами и артиллерией между ними. Особенно хорошо защищен был правый фланг русской армии, но Салтыков именно за ним поставил в резерве основную часть кавалерии. На дальних подходах к левому флангу командующий приказал разрушить переправу и зажечь деревню, так что наступавший там неприятель попросту не успел на поле боя. Суворов, имевший возможность осмотреть поле боя, координируя действия стоявшей в первой линии дивизии Фермора, получил важные уроки использования местности и стратегии упреждения действий противника.
С 16 до 18 часов прусская пехота и кавалерия под командой Веделя отчаянно атаковали правый фланг Салтыкова, каждый раз откатываясь назад под мощным огнем и короткими фланговыми атаками казаков и кирасир. Командующий по мере надобности перебрасывал к правому флангу подкрепления, а как только пруссаки начали общее отступление — ударил всей конницей. Полки Веделя спаслись от преследования только за Одером. Они потеряли более 4 тысяч человек убитыми и 1 тысячи ранеными (не считая тысячи пленных и еще большего числа дезертиров), а русские — в обратной пропорции (900 убитых и 4 тысячи раненых). В победной реляции Салтыков, помимо стойкости и доблести своих солдат, отметил их милосердие к побежденным. — И этот урок Суворов запомнил крепко.
Отбросив Веделя, русские в согласии с первоначальной кабинетной диспозиции двинулись к Франкфурту-на-Одере: важному городу в 80 км от Берлина, с большими военными складами. Туда же направлялся 18,5-тысячный австрийский корпус Лаудона. Салтыков поспешил выслать авангард под командой генерал-поручика Вильбуа, чтобы заранее занять город и оприходовать в казну прусские запасы. Объединение сил с подходившим Лаудоном требовало от командующего изрядного дипломатического искусства вследствие неясных предписаний на сей счет из Петербурга и скрытых, но серьезных противоречий между союзниками. Остановимся на них, поскольку и Суворову предстоит впоследствии решать подобные ребусы.
Салтыков вроде бы не мог принять австрийцев под свою команду. В то же время предписание принимать советы и предложения от Лаудона было дано вместе с рекомендацией во всем советоваться с Фермером и согласовывать с ним свои действия. Генерал-аншеф граф Римской империи Фермор был по чину старше Лаудона, а в этой кампании служил подчиненным генерал-аншефа графа Салтыкова. Опытный царедворец Петр Семенович учел трепетное отношение современников к внешним признакам общественного положения и соответствующим правилам обращения. Он организовал торжественную встречу с австрийцами в точном соответствии с чинами и титулами ее участников. 24 июля 1759 г. был устроен смотр войск генерал-поручика барона Лаудона с отданием Салтыкову воинских почестей, преклонением знамен и пушечной пальбой.
На военном совете командующий отклонил предложение Лаудона оставить во Франкфурте обоз с 10-тысячным отрядом для охраны и поспешить в Силезию на соединение с фельдмаршалом Дауном, на которого якобы идет Фридрих. Вместо разделения и без того небольших русских сил Салтыков предложил ожидать подхода Дауна, который по договоренности между Веной и Петербургом должен был следовать за Фридрихом, пока русские мешают королю объединить его армии. Все эти бумажные планы, разумеется, ничего не стоили, поскольку смелых наступательных действий от Дауна Салтыков не ждал, а сам помешать маневрам Фридриха и его генералов не мог.
Именно спасительное понятие о неспособности наличной русской армии настигать и победно атаковать пруссаков оказалось залогом победы в сражении, которого Петр Семенович предпочел бы избежать. Он проведал, что король объединил армию с войсками своего брата принца Генриха, генералов Веделя и Финка к юго-западу от Франкфурта. Затем с северо-запада пришло сообщение о поражении 54-тысячной армии маршала Франции маркиза де Контада, угрожавшей Ганноверу. В битве под Минденом ганноверцы, англичане и пруссаки истребили, ранили и взяли в плен 7 тысяч французов (столько же, сколько Салтыков — пруссаков при Пальциге). Нетрудно было догадаться, по кому из двух оставшихся крупных противников ударит теперь Фридрих. На военном совете Салтыков предложил отступать, но вести о приближении короля озаботили его выбором позиции для сражения.
