Суворов вступил в Италию освободителем. 4 апреля в Вероне он издал воззвание к итальянскому народу: «Вооружитесь, народы Италийские! Стремитесь к соединению под знамена, несомые на брань за Бога и Веру, и вы победоносно восторжествуете над враждебными сонмами. Для защиты Святой Религии, для восстановления вашего законного правительства, для возвращения собственности вашей сражается и проливает ныне кровь свою союзное воинство двух Августейших Монархов.
Не обременили ли вас правители Франции безмерными налогами? Не довершают ли они вашего разорения жестокостью военных поборов? И все горести, все бедствия изливаются на вас под именем свободы и равенства. Свободы, которая повергает семейства в плачевную бедность, похищает у них сынов и против воинства вашего Государя, вашего возлюбленного отца, защитника Святой Религии, принуждает их сражаться!
Да облегчится скорбь ваша, народы Италийские! Есть Бог вам покровительствующий, есть воинство вас защищающее. Смотрите на победоносных воинов вашего законного Государя! Смотрите на восстающие уже народы, одушевляемые желанием прекратить столь долговременную, кровавую брань! Смотрите на героев, от севера для спасения вашего пришедших!
Все зримые вами храбрые воины стремятся освободить Италию, и для вас не остается более опасностей. Куда только ступят они, там возобновлены будут законы, Вера и всеобщее спокойствие, коих вы тщетно желали в томлении под игом трехлетнего рабства. При власти грядущей и служители Божьих алтарей примут на себя священный сан свой и обретут возвращенную им собственность.
Но внимайте! Если бы кто из вас был столь вероломен, что подъял бы оружие против Августейшего Монарха, или другим способом старался содействовать намерениям французской республики, тот, несмотря ни на состояние, ни на род, ни на звание, расстрелян будет, и все имение его взыщется в казну.
Ваш разум, народы Италийские, служит мне уверением, что убеждаясь в справедливости нашего дела, вы не навлечете на себя столь праведных наказаний; что напротив того, самыми опытами докажете свою верность и преданность к благотворительному и многолюбящему вас Государю» (Д IV. 17).
Манифест Суворова, обращенный одновременно к национальной гордости, вере и бережливости, разуму и здравому смыслу итальянцев, подкрепленный силой и добротой русских войск, возымел действие. Жестоко ограбленные Бонапартом итальянцы, позабыв в новых страданиях злодеяния своих прежних властителей, поднимались против французов. Русские, то хорошо снабженные, то оставляемые гофкригсратом без необходимых припасов, не грабили: ослушников Суворов карал строго. «Впереди французы, — говорил он, — у них пропасть всего, только бы добраться!»
Суворов начал наступление, не дожидаясь прибытия в Италию всех русских войск (до 58 тысяч) и французского корпуса принца Конде (7 тысяч), который финансировался Павлом I в видах наведения порядка во Франции. Не мог он сосредоточить и 86-тысячную австрийскую армию 70-летнего генерал-фельдмаршала Михаэля Меласа, разбросанную гофкригсратом по разным «пунктам» в соответствии с устаревшей кордонной стратегией.
В Вене считали, что превосходящие численностью союзники будут планомерно теснить 58-тысячную французскую армию Шерера в Северной Италии, занимая «пункт» за «пунктом» от Вероны на запад и юг. Это означало рассредоточить войска и дождаться удара талантливых французских генералов Массена с севера (64 тысячи в Швейцарии) и Макдональда с юга (38 тысяч в Южной и Средней Италии).
Суворов должен был увлечь тяжеловесную махину австрийской армии в стремительное наступление для разгрома главных сил противника. Первым было — обучить войска побеждать французов, ослаблявших фронт противника артиллерийским огнем и атакой рассыпным строем, ломавших его штыковой атакой колоннами и добивавших кавалерией. Вместе с тем — внушить австрийским офицерам и солдатам бодрость краткими, ясными приказами и «сильными речами», наброски которых Суворов сам писал австрийским командирам. Наконец — смешать австрийские войска с русскими, чтобы пример «чудо-богатырей» усилил всю армию (Д IV. 30).
Чтобы достичь Парижа и завершить войну, фельдмаршалу требовалась высокая боеспособность всех союзников. Слава Суворова, его решительный настрой взбодрили австрийцев. Увлечь их передовые части к победе должен был авангард генерал-майора князя Петра Ивановича Багратиона. Взяв своего имени 6-й егерский полк, батальон гренадер и полк казаков, князь Петр ринулся в бой вместе с австрийским отрядом генерала Отта, под общим командованием генерал-фельдмаршал-лейтенанта Края. Воодушевленные австрийцы позабыли гофкригсрат и желание их императора, «чтобы первые наступательные действия армии имели целью прикрытие собственных моих владений и постепенное удаление от них опасности неприятельского вторжения». Оборонительная, нерешительная, бесконечная и кровавая война всем осточертела. За месяц такого «прикрытия» австрийская армия платила жизнью 20 тысяч солдат!
Уж лучше Суворов с его безумным «Вперед!», чем верная погибель на месте — решили генералы и солдаты императора Франца. Конечно, вперед было не пройти: бурные реки неслись с гор поперек пути, французы стояли за ними неодолимой стеной. Но — пошли в наступление и сами себя не узнали! Вдруг генерал Край взял Брешию. Не без помощи князя Багратиона, конечно, но взял, пленив 1265 французов! «С нашей стороны убитых и раненых нет», — сообщал рапорт Суворова неслыханную в Австрии новость о результатах боя (Д IV. 34). Взяты Кремона и Бергамо — австрийцы соревновались здесь в скорости с казаками.
Сам Мелас, затормозив в походе из-за погоды, получил выволочку на лающем немецком языке: «За хорошей погодой гоняются женщины, щеголи да ленивцы. Великий говорун… потеряет командование. Военные действия должны быть исполняемы неотлагательно, дабы не дать неприятелю времени оправиться; кто болен, пусть остается сзади. Италия должна быть освобождена от ига неверующих французов: всякой благомыслящий офицер должен жертвовать всем для достижения этой цели. Резонеры ни в какой армии не могут быть терпимы. Глазомер, быстрота!» (Д IV. 35).
Среди австрийцев появились новые страхи: вместо посредственного генерала Шерера французы прислали в Италию славного победами в Германии генерала Моро. «И здесь вижу я перст Провидения! — возликовал Суворов. — Мало славы было бы разбить шарлатана! Лавры, которые мы похитим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть»
. Русские и австрийцы вместе ударили на крепкие позиции армии Моро за быстрой рекой Адда с обрывистыми, скалистыми берегами.
ПУТЬ ЧЕРЕЗ АДДУ
«Адда — Рубикон. Мы перешли ее на грудях неприятеля».
Фельдмаршал подоспел к реке раньше, чем хитроумный Моро успел перестроить оборонительные порядки, стянув свою 28-тысячную армию в центр со стокилометрового фронта. Французы спешили, но Багратион посадил полк егерей на лошадей казаков и ударил врага во фланг у городка Лекко. Русские с ходу прорвались к реке Адде, где Моро уже приказал взорвать мосты. Но французы обошли наступающих и бросились на них со всех сторон, забыв приказ Моро сосредоточиться на другом берегу в центре
.
