Конечно, Вахтанг не был бездомным, не ютился в подвале или на чердаке. Какая-то квартира у него была, пусть и не слишком большая. Самое главное, что в этой же квартире обитала его престарелая мама Тамара Тариэловна. Мама Вахтанга была женщиной темпераментной, и жизнь с ней в одних стенах не укладывалась в Маргаритино представление о счастье.
Правда, Вахтанг уверял, что это недостаток временный и он работает над его устранением. Но пока ситуация была не самой благоприятной.
Самое же неприятное заключалось в том, что хитрый Иннокентий единолично владел квартирой, в которой они с Маргаритой обитали. Марго поговорила со знакомым юристом, и тот вполне доступно объяснил, что никаких прав на квартиру она не имеет.
— Если бы вы приобрели эту квартиру за время совместной жизни, — тянул адвокат, держа двумя пальцами дымящуюся сигарету, — это считалось бы совместно нажитым имуществом. Но поскольку ваш муж жил в этой квартире до женитьбы и приватизировал ее еще тогда, оспорить его права будет трудно.
Из этой речи Маргарита поняла, что оттяпать квартиру не удастся, и решила вывезти из семейного гнездышка хотя бы движимое имущество.
— Хозяйка, это тоже выносить? — Грузчик вытащил в прихожую странную металлическую конструкцию.
Предмет напоминал нечто среднее между деталью снегоуборочной машины и отработанной ступенью космического корабля серии «Восток». В действительности же это была скульптурная композиция «Радость секса», творение известного скульптора Авдея Ломакина. Эта «Радость» украшала супружескую спальню четы Крутилло с того самого дня, как автор отдал свое творение в счет просроченного долга. Иннокентий категорически отказался отправлять этот арт-объект на помойку.
Маргарита подозревала, что именно с появлением этой скульптуры их семейная жизнь дала трещину.
— Я же сказала: выносить все! — повторила она. — Только это надо будет по дороге завезти на свалку.
Наконец квартира опустела.
Маргарита окинула ее удовлетворенным взглядом и вдруг нахмурилась:
— А это почему оставили?
В углу прихожей красовался аккуратный новенький кейс.
— Прощения просим, — пробормотал грузчик и потянулся к чемоданчику. — Не заметили.
— Минутку, — остановила его Маргарита.
Она наклонилась и попробовала открыть кейс — ей было любопытно, что такое Иннокентий держит дома. Однако замки не поддавались, и Маргарита, убедившись, что кейс довольно тяжелый, отдала его грузчику. С чемоданчиком она собиралась разобраться позднее.
Ирина шла по двору, настороженно оглядываясь. С некоторых пор их двор перестал быть спокойным местом. Мало было машин, так теперь еще мотоциклисты — собаку не спустишь с поводка. Сегодня они с Яшей решили погулять в скверике — в этом направлении как раз прошествовали соседская колли Джессика и Ксенофобия Никитична со своим мопсом. Встречаться с противной старухой не хотелось, но ради Жанки следовало выяснить, нет ли каких новостей.
Ксенофобия поприветствовала их с Яшей не слишком любезно, из чего Ирина сделала вывод, что рассказать старухе нечего. В последние дни Ксенофобия стала чрезвычайно популярна в масштабах двора. Все соседки ждали новых рассказов об убийстве, требовали подробностей, но полиция, как шепнул Ирине хозяин колли Георгий Петрович, видно, забыла посоветоваться с Ксенофобией. Следствие идет, но ей с мопсом ничего не сообщают, вот старуха и злится.
Ирина заторопилась домой. Даже Яша не сопротивлялся — он не любил ворчливого мопса.
У подъезда, где жил безвременно погибший Цыплаков, стояла машина. Круглолицый шофер покуривал в окошко. И надо же, чтобы как раз в ту секунду, когда Ирина поравнялась с подъездом, дверь открылась, и появился очень хорошо ей знакомый человек.
Невысокого роста, коренастый, чрезвычайно широкий в плечах. Цепкие серые глаза зорко поглядывают, от такого не скроется ничего. Разумеется, перед Ириной был ее давний знакомый — майор Продольный, которому, кто спорит, больше подошла бы фамилия Поперечный.
Майор задумчиво поглядел на небо, потом опустил глаза и оглядел двор. В поле его зрения обнаружился симпатичный рыженький кокер. Майор поднял глаза, и его брови удивленно поползли вверх. Но прежде, чем он успел что-то сказать, Ирина сделала шаг навстречу и радостно вскрикнула:
— Иван Никифорович! Вот так встреча!
Майор слегка помрачнел и ответил сдержанно:
— Какими судьбами, Ирина Анатольевна? Вы-то зачем здесь?
«Все ясно, — поняла Ирина, — он по делу Цыплакова. Выходит, дело серьезное, раз майора перебросили к нам. Непростой человек был Цыплаков, это точно. Меня его убийство, конечно, совершенно не касается, но хорошо бы кое-что выяснить ради Жанки. Вот угораздило ее влипнуть! А еще Катьку ругает!..»
Продольный глядел хмуро, Ирина хотела даже обидеться, но вспомнила, что у него принцип: на работе ничего личного. Хмурое лицо следовало понимать так, что в данный момент для Ирины существует только майор Продольный, и никаких Ваней, Иванов и даже Иванов Никифоровичей. Это все потом, после работы, а сейчас майор находится при исполнении и не потерпит никакой фамильярности.
— Я здесь живу, — так же сдержанно ответила Ирина, — в соседнем доме. Не говорите, что вы этого не знали, вы все всегда знаете.
Как всегда, обстановку разрядил Яша. Он поставил лапы майору на брюки и радостно тявкнул. Устоять против Яшиного обаяния не мог никто, даже майор. Продольный потрепал его за уши и рассмеялся:
— Симпатичный у вас песик!
— Это мой младшенький, — улыбнулась в ответ Ирина.
Лед был сломан, майор ненадолго даже забыл, что он при исполнении.
— Скажите, Иван, — Ирина помедлила и со значением поглядела майору в глаза. — Уже известно, кто его убил?
— Зачем вам это знать? — Майор резко помрачнел.
— Из любопытства. — Ирина захлопала ресницами, притворяясь дурочкой, но майор, кажется, не поверил. — Вы подозреваете ту женщину, что приходила к нему утром?
— Вы откуда знаете о женщине? — встрепенулся Продольный. — Это секретная информация!
— Да об этом знает весь микрорайон, — отмахнулась Ирина. — Соседка растрепала.
— Ох уж эти соседки! — вздохнул майор. — Твердит о яркой особе в малиновом пальто. Встретила ее утром и с ходу определила в убийцы! А когда ей говорят, что врачи однозначно определили время смерти на десять часов раньше, то есть вечером накануне, — не верит! Никого, говорит, у него не было, никого не видела, покойный был тихий человек, даже баб не водил. Прошу прощения, сорвалось. — Майор смутился и замолчал.
Ирина поспешно опустила глаза, чтобы он не заметил, как она сияет от радости. Раз Цыплакова убили вечером, стало быть, утром он был уже давно мертв, и Жанка ни в чем не виновата.
— Вот вы, например, — гнул свое майор, — вечером небось с собачкой гуляли. Вы случайно Цыплакова не встретили?
